04.04.2015 в 11:50

Пишет  archgavriil:

Все-таки у меня заранее нервный тик с этого))

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 22:01

Пишет  michi gun:

03.04.2015 в 21:56

Пишет  КЁШ ПЕРЕДАСТ:

STARDUST AU. Гарри капитан королевского воздушного флота, а Эггси звезда по имени Арктур.



"уже светало, я не видел звезд, не мог определить наши координаты и понять, куда вести дирижабль - внизу был густой лес.
я смотрел вниз, вверх, балласт уже был сброшен, дирижабль терял высоту, и тогда я увидел последнюю звезду - она сияла
на северо-западе, над пшеничным полем, и я отчаянно вывернул штурвал, надеясь, что тросы выдержат.
эггси судорожно вздыхает, подавшись вперед, и гарри с тихим смешком заканчивает: после такого перебить пиратов
оказалось до обидного плевым делом. но эггси все еще смотрит на него во все глаза и вдруг спрашивает требовательно,
будто это невероятно важно: что это была за звезда? гарри аккуратно проводит большим пальцем между его бровей,
все-таки разглаживая морщинку: восходит на северо-востоке, пересекает меридиан на юге и заходит на северо-западе,
зорко следя за большой медведицей. гарри легко касается ладонью его лица, большим пальцем проводит по потеплевшей
щеке и наклоняется ближе, выдыхая: спасибо, что спас мне жизнь". (с) michi gun

со вчерашнего дня очень хорошо, так хорошо, что почти физически плохо.
и кёш беспощадно рисует самое лучшее, самое светлое, что только может.
первые секунды сидела, просто прижавшись лбом к монитору и не шевелясь.

@темы: перепост

---

@темы: tumblr

---

02.04.2015 в 16:25

Пишет  curious anonym:

История о том, в кого Эггзи таким уродился
Я надеялась, что прошедшая ночь позволит мне забыть это чудное видение, но нет.
Актер сыгравший Ли Анвина

После этой фотки становится понятно, как Гарри Харт дошел до каталической шлюхи

- Библия? Ли, зачем тебе святое писание?
- Гарри, послание к коринфянам очень вдохновляет!
- ...

@темы: перепост

---

02.04.2015 в 20:45

Пишет  Каммия:

Кого-то мне Джей Би напоминал. Так вот кого, точно!

смотреть?

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 21:24

Пишет  Tish Addams:

У меня только один вопрос к ноосфере. Как дальше игнорировать этот пейринг?

Да и зачем?

обзорам

[L]Tish Addams[/L], делает подборку фанарта <a href="http://kamui-aka-miyabi.diary.ru/p203525599.htm">Ланселот\Персиваль</a>

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 21:05

Пишет  Трехглазый ворон:

ОСТАНОВИТЕ МОЮ ИСТЕРИКУ
ПОЧЕМУ
ЭТО
ТАК
СМЕШНО




©

..but merlin with a flower crown.

like daisy makes one and he goes to visit/drag eggsy to work and she just runs up and puts on on his head and he’s just

*blank face*

“Thank you Daisy.”

*wears for the rest of the day*

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 20:41

Пишет  HoneyMonsterNoNo:

(c)

БЛЯ НУ ПОШТО ОН ТУТ ТАКОЙ КРАСИВЫЙ!!!!!!!!!!!
ААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!
И поза, и галстук ослаблен и кольцо!!!!

и он мне вчера еще снился

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 20:22

Пишет  Инь Ян:

Пирожок наш

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 20:21

Пишет  CoffeeBee:

гениально

03.04.2015 в 19:23

Пишет  esplodio:

Упоротых авочек пост. Розовый шрифт, разнопейринги, рандомная фигня, на полшишечки кроссовера. Всё ещё нот сорри.
Чудесные текстуры взяты отсюда.

@темы: перепост

---

я познаю
новые
уровни

21.06.2014 в 20:17

Пишет  veliri:

я на дне в костюме днища
когда ты думаешь, что ниже падать некуда, снизу всегда стучат :3
нанизаться на пейринг, по которому на весь интернет полтора текста?.. легко!

немного пояснений, которые на самом деле ничего не поясняют

понимаете, это кино с МакЭвоем. а кино с МакЭвоем всегда несут в себе какой-то легкий флер ебанутости или дрочибельности. всегда. и тут с Марком Стронгом у них отличная химия. но мы, правда, представляли на его месте Фассбендера... дно, вы же понимаете. но как не найти пейринг в полицейском боевичке?? хд
самое главное, что нанизалась я не одна :33
 Corstiaan, я обещала тебе сюрприз, вот это он :33 не знаю, насколько тебя порадует, но если оно тебе надо — оно твое.)))
я довольно давно ничего не переводила, но этот текст просто просился. даже несмотря на то, что у меня криворучки хд

Название: No one is chasing you but me
Автор: linndechir
Переводчик:  veliri
Фандом: Добро пожаловать в капкан / Welcome To The Punch (2013)
Пейринг: Джейк Стернвуд/Макс Левински
Рейтинг: R
Жанр: постканон, немного драма
Размер: ~2340
Примечания: посвящается  Corstiaan Спасибо [J]Йопти[/J] за вычитку. Запрос разрешения на перевод отправлен.

читать?

— Где ты был?

Сидя у огня в маленькой хижине, последние несколько недель служившей им убежищем, Макс Левински походил на сварливую жену больше, чем настоящая жена Джейка, пока они еще были вместе. Эта мысль могла бы его позабавить, не будь Левински такой занозой в заднице с того момента, как они приехали сюда. Джейк снял заснеженные ботинки и стянул плащ, изо всех сил стараясь игнорировать свирепые взгляды, которые бросал на него Левински, в итоге все-таки задавший вопрос:

— Ограбил по пути парочку банков?

Джейк подавил раздраженный стон и повернулся к Левински лицом, обнаружив, что смотрит прямо в синие глаза, светящиеся неприязнью; Левински крепко сжал зубы, а губы его сложились в презрительную усмешку. Даже Джейк, всю свою жизнь проведший в окружении профессиональных преступников, никогда не встречал того, кто был вот так вот постоянно зол, как человек, почти сумевший его поймать. Хотя, возможно, Джейку просто посчастливилось узнать Левински не в лучшие времена, и поэтому он заставил себя сохранять спокойствие, хотя его терпение подходило к концу.

— Почему ты все еще здесь? — спросил Джейк. Злость на лице Левински сменилась замешательством.

— Что?

— Почему ты все еще здесь?

— Возможно, потому, что ты похитил меня из тюремного фургона и притащил к черту на рога, по пути нарушив сотню законов?

Джек пожал плечами, нисколько не впечатленный. Почему-то Левински считал, что может вывести Джейка из себя, напоминая, что он преступник.

— Это объясняет, как ты попал сюда, а не почему остался, — Джейк стянул с себя толстый свитер, в котором было слишком жарко рядом с камином, и швырнул его на спинку кресла, в котором сидел Левински. За это он заработал еще один ненавидящий взгляд, который предпочел проигнорировать. — Я дал тебе документы, в которых никто никогда не распознает подделку. Твое плечо зажило достаточно, чтобы ты сам мог о нем позаботиться. И я предложил тебе достаточно денег, чтобы сесть в самолет и улететь на любой тропический остров, какой пожелаешь.

— Мне не нужны твои краденые деньги, — отрезал Левински, но возражение прозвучало не слишком уверено. В конце концов, пока он оставался здесь, он жил на краденые деньги Джейка, поэтому тот решил не обращать внимание на то, что его прервали.

— Дело в том, что ты можешь просто уйти, если моё присутствие для тебя невыносимо.

Левински закусил губу, и Джейк не в первый раз подумал о том, что у него чертовски красивый рот. Черт, на самом деле, он просто был красив, хоть и делал все, что в его силах, чтобы это скрыть. Возможно, привлекательная внешность — не совсем то качество, которое способствует продвижению по карьерной лестнице, если ты детектив полиции.

— Как будто ты выпустишь меня из виду.

— Я пообещал, что отпущу. Мне понадобится новое укрытие, поскольку я не верю в то, что ты не отправишь бывшим коллегам весточку о моем местонахождении, но... У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с тобой.

Джейк не стал говорить, что на самом деле вовсе не спешит избавиться от Левински, и не только потому, что ему нравится новое пристанище на севере Финляндии. Он ничего не имел против одиночества, в конце концов, он три года провел в Исландии практически в полном уединении, и, честно говоря, его это устраивало. Но Джейку всегда нравилась сама мысль о том, что где-то есть люди, которые будут рады однажды увидеть его снова. После всего, что случилось, возвращение в Англию было еще менее возможным, чем три года назад, и даже если бы он мог, его сын... Воспоминания вспыхнули перед глазами, и Джейк почувствовал ком в горле. Тяжело сглотнув, он моргнул, не давая слезам выкатиться из глаз, и заставил себя сконцентрироваться на сидящем напротив мужчине. В мире есть множество вещей, порождающих связь между людьми, даже если они не слишком друг другу нравятся — война, тюрьма, совершенные вместе преступления. Или то, что вас подставили одни и те же люди. Нравилось это Левински или нет, но у них было слишком много общего.

Левински все еще покусывал нижнюю губу, вернувшись к созерцанию огня. Не то чтобы Джейк ему не сочувствовал, но это не было связано с хромотой, которую он же и оставил — работа полицейского имеет свои риски. Но Левински определенно не заслуживал того, чтобы его же люди упекли его за решетку за множественные убийства. И Джейк не ожидал, что тот будет счастлив провести остаток своей жизни в бегах. Но все же был предел всем этим жалобам, мрачным взглядам и оскорблениям, которые Джейк собирался терпеть. Ему казалось, что жизнь поимела каждого. Конечно, кого-то больше, кого-то меньше, но единственное, что ты можешь сделать — постараться извлечь максимум пользы из любой дерьмовой ситуации, в какой бы ни оказался. А жалобы на то, как несправедлива жизнь, вообще никогда не решают проблемы.

Но вместо того, чтобы пересилить себя или собрать свои вещи и уйти, Левински процедил сквозь зубы:

— Иди ты нахуй, Стернвуд.

Джейк отреагировал прежде, чем принял решение что-либо сделать. Он схватил Левински за воротник, выудил его из кресла и толкал его до тех пор, пока тот спиной не ударился о деревянную стену хижины. Их лица были так близко друг к другу, что Джейк чувствовал на себе чужое тяжелое дыхание. Левински застонал от боли — то ли в ноге, то ли в недолеченном плече, но Джейк больше не намерен был его жалеть.

— Посылаешь меня? Серьезно, это все, что ты можешь сказать? Блядь, просто уходи, если хочешь, но если планируешь остаться, просто смирись уже, наконец!

— С чем именно мне полагается смириться? — огрызнулся Левински напряженным от боли голосом, извиваясь в руках Джейка. — С тем, что ты покалечил мне ногу? Или с тем, что превратил меня в разыскиваемого беглеца и, возможно, убил парочку невинных копов, вытаскивая меня?

— Я спас тебе жизнь, потому что считал, что в долгу перед тобой. Ты отпустил меня. Я дал тебе второй шанс, не позволив сгнить в тюрьме за то, что на тебя навесили бы, — пальцы Джейка стиснули воротник рубашки. Из-за Левински Джейк решил укрыться в Исландии, потому что этот ублюдок был чертовски хорошим детективом и подобрался слишком близко, и вряд ли пуля в ноге смогла бы остановить его. Он вновь пришел бы за Джейком — и именно это вызывало уважение. И еще тот факт, что Левински не вышиб ему мозги, когда у него был шанс.

— Хочешь вернуться в Англию — пожалуйста, я уверен, они с радостью запрут тебя обратно.

Джейк встряхнул Левински еще раз, прежде чем отпустить, но когда тот начал сползать по стене с лицом, искаженным болью, Джейк вновь ухватил его за руку, чтобы поддержать, и в этот момент он почувствовал, что переживает больше, чем следовало бы. "Это из-за того, что я неделями заботился о его ранениях", — решил он. Левински тяжело дышал и не встречался глазами с Джейком, облизнул губы:

— Я не хочу возвращаться, — наконец произнес он, сдаваясь, как будто было что-то постыдное в желании избежать расправы за не совершенные им преступления. Джейк ослабил свою хватку на руке Левински, но тот не отодвинулся. Он выглядел так, словно нога вот-вот предаст его, и, как бы зол Джейк ни был, ему на самом деле никогда не нравилось смотреть, как люди мучаются от боли. Он вздохнул.

— Тогда чего же ты хочешь?

Левински издал странный горловой звук и вновь закусил губу. Джейк заставил себя терпеливо ждать и позволить ему разобраться, чего же он хочет теперь, когда, хотелось бы верить, перестал себя жалеть.

Чего Джейк не ожидал, так этого того, что Левински потянется к нему, впиваясь пальцами в шею, притягивая к себе, и он уже напрягся было, готовый к драке, когда губы Левински прижались к его собственным грубым, почти болезненным поцелуем, кусачим, голодным и отчаянным. Поначалу Джейк был слишком ошеломлен, чтобы отреагировать — неважно, как часто Левински пялился на него, неважно, что все больше напряжение между ними было столь же многообещающим, сколько и опасным. Джейк всегда считал, что выдает желаемое за действительное, не говоря уже о том, что вынужденный напарник казался ему настолько унылым, что ему стоило врезать, даже если хотелось поцеловать.

Но отсутствие реакции со стороны Джейка, кажется, только воодушевило Левински, его губы и руки, столь же ожесточенные, какими обычно были интонации и взгляд, с явственным желанием притянули Джейка ближе. И тот стряхнул оцепенение, отвечая на поцелуй. Ему хотелось сделать это уже давно, возможно, с той их стычки в фургоне, или когда они вынуждены были признать, что должны объединиться, если хотят выжить. Джейку никогда не нравилось целовать курильщиков, и потрескавшиеся губы Левински не казались мягкими, но тот едва сдерживаемый голод, с которым Левински целовал его, и настойчивые прикосновения сильных пальцев, пробиравшихся Джейку под одежду, с лихвой компенсировали неудобства.

Джейк не собирался трахать раненого человека прямо здесь, у стены, поэтому он быстро и довольно грубо потащил Левински в небольшую спальню — тот спал на раскладушке у камина — и уложил на кровать. Левински если и сопротивлялся, то без особого энтузиазма, скорее, чтобы просто показать характер, нежели остановить Джейка. К тому моменту, когда спина Левински коснулась постели, а Джейк опустился рядом на колени, он прикрыл глаза, больше не бросая тяжелых взглядов, и пусть он все еще казался напряженным, но все-таки больше не напоминал сжатую до предела пружину.

В эту ночь Джейк узнал кое-что о Левински, о чем раньше даже и не думал. Узнал о Максе, на самом деле. Какой он тихий в постели, как яростно кусает губы, не издавая ни звука, даже когда Джейк вбирает в рот его член. Как его пальцы комкают простыни вместо того, чтобы впиться в плечи Джейка. Как Макс стонет, почти рычит, грубо и протяжно, когда все-таки срывается, нарушает молчание. Он кончает, и стоны становятся мягкими и нежными, заставляют Джейка порывисто поцеловать его, и он все еще чувствует вкус Макса на своем языке.

Из-за постоянно ноющей ноги Максу было сложно найти удобную позицию, и поэтому он, даже расслабленный после оргазма, все равно горел желанием напомнить Джейку, что это его вина. "Не мог подстрелить меня куда-нибудь еще?" ("Я мог бы, если бы знал, что однажды захочу тебя трахнуть" — за это он получил болезненный тычок под ребра, а потом Макс схватил его за горло так, будто хотел придушить, и утянул в новый поцелуй). Джейк узнал, как плохо Максу удается выкинуть что-то из головы, но зато ему нравились руки Джейка, скользящие по его телу и внутри него. Он узнал, как это красиво, когда губы Макса обхватывали его пальцы, вылизывая и покусывая, пока Джейк обнимал его, прижимая к себе, выводя узоры на коже кончиками пальцев свободной руки. И Макс, наконец, полностью расслабился, стоило Джейку трахнуть его, красивый рот тронула удовлетворенная улыбка, и даже угрюмые складки на лбу, наконец, разгладились.

Как только Джейк скатился с Макса, тот натянул на бедра простыню, скорее, чтобы прикрыть шрамы на травмированной ноге, нежели свою наготу. Не вставая, он наклонился, нашарил на полу джинсы и вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку. Увидев, что он делает, Джейк только тяжело вздохнул и поморщился, как только по комнате поплыли первые клубы дыма.

— Ненавижу, когда ты куришь в доме, — произнес он, не особо надеясь, что Макса это остановит. К его удивлению, Макс рассмеялся, не то чтобы весело или беззаботно, но... искренне. По крайней мере, его настроение немного улучшилось.

— Тебе придётся к этому привыкнуть.

— Значит, ты остаешься? — спросил Джейк, пытаясь не звучать удивленным. Единственное, чего он ожидал от Левински, было стремление уйти даже после случившегося.

— С тобой или в твоей постели? — сложно было сказать наверняка, мешала зажатая в губах сигарета, но, кажется, Макс ухмылялся.

— И то, и другое?

Макс снова засмеялся и откинулся на кровати, удобнее устроившись на подушке и продолжая курить. Джейк безмолвно наблюдал за ним — мягкая рыжеватая щетина, полные губы, почти нежно обнимающие фильтр, сильные мускулы под бледной кожей. Джейк был совсем не против остаться с ним, несмотря даже на ужасную вонь от сигарет, пропитавшую хижину.

— И что теперь? — в итоге поинтересовался Макс, притушив бычок.

— О чем ты?

— Я бы сошел с ума от скуки, если бы сбежал на тропический остров. Но и застрять до конца жизни среди снегов мне не хочется, хотя для тебя это явно идеальное времяпрепровождение, — в кои-то веки слова Макса прозвучали скорее как дружеская подколка, нежели как оскорбление. — И я точно не стану соучастником твоих преступлений. Если хочешь, чтобы я остался, больше никаких ограблений банков и убийств.

— Даже если вдвоем у нас отлично получается? — с улыбкой спросил Джейк. Черт, та его часть, которая ничего не любила так сильно, как адреналин от удачно осуществленного плана, убила бы за такого партнера, как Левински. Тот был умен, заслуживал доверия, не говоря уже о том, что был прекрасно осведомлен о принципах работы полиции. Но Джейк знал его достаточно, чтобы не сомневаться: такого никогда не случится. Даже если бы он забыл, тяжелый взгляд Макса напомнил бы ему об этом.

— Хорошо, хорошо, — Джейк придвинулся ближе, глядя Максу в глаза и пытаясь понять, не против ли он, и когда возражений не последовало, Джейк провел кончиками пальцев по его груди. Кожа была мягкой и немного влажной, и Джейк решил, что осталось еще достаточно мест на теле Макса, которые он должен поцеловать. — Мы придумаем что-нибудь еще, более-менее легальное. Например, что-нибудь вроде частного детективного агентства.

— В Финляндии? — скептично поинтересовался Макс, не делая попыток оттолкнуть Джейка, чья рука мягко обняла его за шею.

— Разумеется, нет, но мы должны остаться здесь, пока твое плечо полностью не заживет, не так ли? — Джейк поцеловал его, не нуждаясь в ответе, и улыбнулся, чувствуя теплые пальцы, скользнувшие по спине и притягивающие его ближе.

— Ты же знаешь, что я не простил тебя? — неожиданно произнес Макс. Казалось, он пытался оправдать себя за то, что произошло между ними. — За все, что ты сделал.

Нет, но ты обязан мне жизнью, а еще ненавидишь гораздо меньше, чем хотел бы, и в целом мире у тебя не осталось никого, кроме меня.

Джейк не сказал этого вслух, поскольку знал, что разрушит их шаткое перемирие. Вместо этого он встретился с Максом взглядом, притворившись, что не видит в его глазах боли и уязвимости, что не замечает, насколько Левински, черт возьми, молод. Он не стал указывать на то, что у них не было особого выбора, только застрять в компании друг друга или остаться в полном одиночестве. Некоторые вещи лучше оставить недосказанными, тем более, они оба это прекрасно понимали, а Джейк никогда не стремился озвучивать очевидное. Вместо этого он поцеловал Макса, и пусть тот снова хмурился и казался напряженным, он, кажется, смог принять ситуацию. И это было началом.

@темы: перепост

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

03.04.2015 в 18:51

Пишет  Инь Ян:

Ну что тут сказать...



И чтобы доломать:

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 19:31

Пишет  Kyokka Suigetsu:

я держалась. честно держалась..
но блять Тарон, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ ВООБЩЕ?? КАК МОЖНО ТАК СМОТРЕТЬ! ПОИМЕЙ СОВЕСТЬ, ТАРОН!!

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 18:14

Пишет  Kyokka Suigetsu:

продолжаю ревностно относиться к этой песне, но клип нравится)

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 17:54

Пишет  берт неммон:

Название: Verina verae
Автор:  берт неммон
Пейринг: Гарри\teen!Эггси
Жанр: ченслэш, романс
Рейтинг: nc17
Статус: закончен (часть 1)
Размер: 3190\6568
Примечания: Лолита!AU, ООС, кинк, смерть персонажа
Саммари: Обреченная любовь и неизлечимая чахотка

читать

«А еще хочу завести себе пса. Он будет нападать на след преступников и прикрывать мне спину» – Эггси воодушевленно запихивает в рот хот-дог, – «Например, как тот, слюнявый. Ну, который на мопса похож. Как он там называется?»

«Бульдог?» – предполагает Гарри, наблюдая за поглощением неизощренного завтрака, и старается не морщиться от преступного действа, совершаемого прямо на его глазах: мальчик ест чертовски неряшливо.

«Да, верно, бульдог», – бодро кивает Эггси и улыбается с набитым ртом.

Они сидели в забегаловке на окраине Берлингтона с дешевыми молочными коктейлями и официанточками в одинаковых юбках выше колена: розовые в белый горошек. Утро прошло в поисках уютного кафе для завтрака (Эггси настаивал), и спустя полтора часа поисков длинный пальчик указал на одноэтажное здание с красно-белой вывеской на всю крышу: «FOXY’S BURGERS».
С трудом проглотив намазанную горчицей булку, Эггси отпивает шоколадный коктейль из огромного бокала, жуя соломинку, закрученную в спираль. Гарри замечает пятнышко кетчупа в углу его рта: «Ты настоящий поросенок», – протягивает салфетку к измазанному лицу и старательно стирает томатную кляксу. Эггси как-то проворно удается облизнуть кончик большого пальца языком, и Гарри решает его проучить; палец надавливает на тонкую нижнюю губу и исчезает во рту Харта. «Ты грязный», – опешивший пацан слегка краснеет и фыркает, отворачиваясь к окну, – «Разве тебе не положено играть роль моего строгого папы?», – осуждающе добавляет он после минутного молчания.
Неглубокие морщины на лбу Гарри разрезают кожу, и он опускает взгляд на свой поднос под давлением возникших в голове образов.

«Но я не твой папа. Твой папа был…»

«Что? Так ты знал моего отца?» – Эггси удивленно распахивает ресницы и нависает над столом, подаваясь вперед.

«Да. Я знал. Давай не будем об этом». Харт встает, чтобы отойти от него, не видеть его, и расплатиться за заказ.

«Мы не можем», – так говорил Ли, вернее, шептал, на ухо, пряча взгляд у шеи Гарри. «Я не могу. Мишель…», – Гарри мотал головой и целовал его глубоко, чтобы ему не хватило воздуха на слова, – «…Эггси». Каждый раз Ли говорил «я не могу», а потом с непозволительной нежностью вел костяшками пальцев вдоль гладко выбритой щеки и оттягивал волосы на загривке, вжимая лицо в свой пах. У Ли были честные глаза и травяной запах, словно он только что искупался в поле календулы. Ли хранил фотографию сына в своем бумажнике, и часто показывал ее Гарри, хотя тот и без того дотошно знал всю подноготную его семьи.
«Эггси до жути хулиганистый и неусидчивый малый, но для меня он как яркая вспышка».
«Что ты имеешь в виду?», – спрашивал Харт, перебирая короткие темные волосы, и Ли отвечал ему: «Моя жизнь до краев переполнена кровью и дерьмом. А Эггси. Когда я возвращаюсь домой, Эггси ослепляет меня, и я могу не видеть всего этого. Становится легче».


Небо стремительно затягивало медными массивными тучами. Гэри казалось, что оно не выдержит их веса, и тучи рухнут прямо на голову, раздавив их машину в большую зеленую лепешку. Было бы забавно. Гарри вел молча, как всегда, и сынок канючил, вопрошая его о том, как скоро они приедут, на что Гарри терпеливо повторял, что ехать еще около часа, если не дольше.
Дорога была длинной темно-серой змеей, никого в округе на десятки миль. Харт иногда замечал, как беспокойно Эггси высматривает что-то через заднее окно, и списывал это на озабоченность их персональным преследователем. «Передавали сильный шторм, нам стоит где-нибудь остановиться», – как-то нервно мальчик потрепал Гарри по плечу и свесил руки через его сидение, – «Эй, бэйби, я серьезно». «Перестань называть меня этим отвратным словом», – осклабился Гарри, и Эггси пережал его шею в удушающих объятиях, – «хочу и буду».
Харт хотел кинуть взгляд на зеркало заднего вида, но Гэри шустро закрыл ладонью его глаза. «Эггси, не мешай», – Гарри сбросил ладонь с лица, и спустя несколько секунд Эггси уже вернул ее на место. «Сейчас не время и не место для игр, веди себя прилично», – возмутился Харт.
Анвин убрал руку и замолчал вдруг, тихо перебираясь на переднее сидение.

«Расскажи об отце», – пачка сигарет и зажигалка быстро проплыли с панели в другой угол салона.

«Положи сигареты на место»

«Положу, когда расскажешь».

Рычащий щелчок и череда коротких хлопков: Эггси вытряхивает никотиновую палочку из пачки и подхватывает губами. «Похоже, тебе не терпится, чтобы я снова надрал твою задницу», – сигарета вырывается изо рта Гэри и перекочевывает в рот Харта; зажигалку Эггси протягивает сам: «Я совсем не против».
Гарри сдержанно выдыхает.
«Твой отец был сильным человеком. Невероятно смелым. Отчаянным, как и ты. И порой отчаянность доводила его до безумства», – Харт затягивается крепко, чтобы ядовитый дым заполнил легкие до предела, – «Она его и погубила».
«Я похож на него?», – Эггси во все глаза смотрел на курящего Гарри, впитывая каждую фразу в себя, как губка.

«Ты очень похож на него», – Гарри хмурится и сглатывает, выбрасывая комету окурка в щель окна.

«Поэтому я тебе и понравился, да?», – он слышит недовольные нотки в голосе, и косится вправо: мальчишка ощетинивается и сжимает пальцы в кулаки, – «Поэтому ты и смотришь на меня так?»

«И как же?», – Гарри искренне верил в то, что сморит на Эггси совершенно обычно, как на всех остальных детей.

«Будто вместо меня какой-то другой человек. Будто вместо меня – он. Ты не хочешь меня. Ты хочешь его»

Выплюнув это, Эггси подпрыгивает с места и возвращается обратно, на заднее сидение. Гарри хочет поспорить с ним, но затем осекается и сжимает зубы. Эггси не напоминает ему Ли, он напоминает ему воспоминания о Ли. Воспоминания о теплых заглушенных рассказах. Воспоминания о черно-белой фотографии с улыбающимся до ушей малышом. Не Ли – любовь Ли.
Анвин еще долго бурчит самому себе, пытливо вглядываясь в мелькающий на горизонте пейзаж: «он бросил меня», «он ушел, а ты все равно видишь его», «я никто, пустое место», «для тебя я всего лишь неопытный ребенок». Гарри только безмолвно слушает и не находит слов, чтобы возразить.

*

Ливень хлынул на подъезде к мотелю. Пришлось сделать крюк, чтобы подобрать подходящую гостиницу, дабы переждать бурю.
В номере Эггси встряхивает головой, подобно взмокшему щенку, брызгая дождевыми каплями во все стороны. Одна попадает Гарри на щеку. Харт размазывает ее по коже и отходит в ванную, чтобы захватить два свежих полотенца. Вернувшись в комнату, он замечает, как Эггси с потугами выуживает черный кожаный кошелек из кармана мокрых насквозь шорт. Разочарованный вздох: «черт, все промокло», – толстая пачка зеленых купюр равнодушно падает на тумбочку с глухим шлепком.

«Откуда у тебя это?», – Гарри накрывает русоволосую голову полотенцем и указывает на кошелек в руке Гэри.

«Стащил в кафе утром», – Эггси флегматично пожимает плечами, явно не чувствуя никакой вины за собой, – «Ловкость рук – это мой конек».

С этими словами хвастун пролезает цепкой рукой под откос уже расстегнутых брюк Харта и сжимает его через ткань, вставая на цыпочки и доставая губами до колючего подбородка. «Твоя прогрессирующая клептомания меня пугает», – Гарри не сопротивляется (мальчик быстро забывает неприятные разговоры) и наклоняет голову, чтобы Эггси было легче целовать его; Они соприкасаются языками. Рука щекочет лобок и оттягивает резинку трусов, пережимает член. «Иди ко мне», – наверняка он научился говорить подобное у томно вздыхающих актрис кино, которое его мамочка смотрела по вечерам пятницы, – думает Гарри и налегает на него сверху, как только Эггси касается лопатками мягкой постели.
Харт раздевает его медленно, обцеловывая нижний угол челюсти, спускаясь губами от шеи к ключицам, оставляя влажный след, и слишком чувствительный Гэри трепещет в его руках. Пальцы Гарри пробираются сквозь расстегнутую ширинку, в прорезь нижнего белья, поглаживая мошонку и сдавливая у основания. Эггси ахает и дергает бедрами в его ладонь, обняв одной рукой за шею. Он сгибает ноги в коленях, бесстыдно расставляя их, как проститутка с великолепными актерскими навыками, откидывается назад и приподнимается над кроватью. Он притягивает Гарри к самому своему лицу, и дышит на него сладким дыханием, оставшимся после коктейля. «Я похож на отца, да?», – почти всхлип, то ли от обиды, то ли оттого, что Гарри так быстро двигает рукой вдоль его члена. «Нет, Эггси, нет», – утешительно нашептывает Гарри, отвечая на рваный поцелуй и разрешая терзать свою нижнюю губу. Анвин прокусывает ее и отрывает тонкую кожицу, кончая. Капли крови медленно скатываются с губы и падают на зажмуренные веки Эггси. Гарри опускается и облизывает атласную кожу с бьющимися под языком капиллярами. «Выеби меня», – выдыхает Эггси, удерживая его за затылок ладонью, и Харт поражается: этот испорченный, испорченный подросток. «Я не буду этого делать», – Эггси чертыхается и рычит, накрываясь одеялом с головой.

«Ненавижу тебя», – сиплый голос прорезается сквозь покрывало. Гэри пинается наощупь, не видя месторасположения Гарри и попеременно колошматя подушку. «Я ненавижу тебя!»

*

«Ну и сколько ты предполагаешь дуться?» – Гарри выворачивает на главную дорогу и давит на газ, набирая скорость.

Эггси устроил ему бойкот и отказался даже пообедать вместе. Впрочем, когда Гарри оставил тарелку каши на прикроватной тумбочке, он уплел все до последней ложки. Создается впечатление мнимой покорности: держать ситуацию под контролем, но не быть способным повлиять на нее. Эггси – неприручаемый к рукам олененок и скачущая от пола к потолку мартышка.

«Посмотри на меня», – Гарри хватает пальцами за подбородок, и Эггси морщится, по-бунтарски встряхивая им и вырываясь из хватки.

Гарри вздыхает. «Ты хочешь казаться взрослым, но не хочешь вести себя по-взрослому», – снисходительно произносит он, возвращая руку на руль. «А ты говоришь, что не видишь во мне моего отца, но врешь». «Я не вру. Я никогда тебе не врал», – изогнутые брови, сообщающие об изумлении их обладателя. Эггси ничего не говорит, скривив рот вместо ответа.

В четыре часа начинаются летние вечера; сегодняшний был прохладным и пахнущим петрикором после дождя. Сопротивляющийся ветер врывался через приспущенные стекла окон и развевал волосы Эггси, копошась на макушке и висках.

«Знаешь», – низкий голос Гарри разрывает некомфортную тишину, задумчиво всматриваясь в дорогу, – «Однажды он сказал мне: моя жизнь горькая, а твоя – кислая. Как думаешь, что бы это могло значить?».

«Понятия не имею», – честно признался Эггси, и Гарри заметил, как низко опустились уголки его губ, – «Но я помню, как перед его отъездом спросил, чем отличается горькое от кислого. Тогда я был маленьким и не понимал многих вещей».


На заправке Анвин выпрыгнул из машины, как только та успела втиснуться между колонок с бензином, сообщив, что ему нужно «срочно поссать». Гарри хотел пойти за ним, но оставлять авто было небезопасно, поэтому он просто вышел, облокотившись на капот и закуривая. За последние пять дней слежка за ними не была обнаружена, но это вовсе не значило, что она была прекращена. Отсутствие видимости тревожило Харта, и потому он связывался с Мерлином в любой подходящий момент, а Мерлин безустанно твердил, что им требуется выждать какое-то время, прежде чем переправлять Анвина в Англию.

«Курить на заправках опасно, вообще-то», – с ходу отчитал мужчину Эггси, вернувшись из сортира в приподнятом настроении.

«Тогда поехали. Если ты не хочешь, чтобы я взорвал эту заправку к собачьим чертям», – улыбнулся Гарри, отмечая подозрительные взгляды старых усатых и вымученных жизнью работников в свою сторону.

В Дареме они осели; этот забитый город был голым и зеленым, и когда солнце заходило за его невысокие дома, то красило все в апельсиново-оранжевый оттенок, раздражающий глаза.

«Подожди в машине», – наказывает Гарри и слышит развязное «да, папуля» в знак послушания. Он останавливается, чтобы зайти в маркет на пять минут и купить сигарет, всего пять, ведь ничто не способно произойти за такое короткое время. О, Гарри ошибался, когда посчитал так, Гарри крупно ошибался.

Выйдя из магазина, он не находит Эггси в машине, и первое, что приходит ему в голову, это то, что мальчонку украли прямиком у него из-под носа. В следующий момент он вздыхает с облегчением – Гэри стоит на другой стороне улицы и разговаривает с каким-то типом. У него светлая шляпа и темная кожа, а еще у него большие, змеиные глаза. Гарри настороженно окликает Эггси, и тот пугливо взметает голову и вздрагивает, поворачиваясь в его сторону. Тип в шляпе, напротив, отворачивается и поспешно отходит от мальчика, что-то сказав ему напоследок. Эггси подбегает к машине.

«С кем ты разговаривал? Кто это был?», – Гарри впихивает сынка в автомобиль и резко хлопает дверью.

«Да так, флиртовал с прохожим», – по-акульи улыбнулся Эггси, когда Харт недоумевающе вскинул брови, – «Он пытался меня снять».

«Что? Ты это серьезно?»

«А-ага. Пятьсот баксов в час», – Анвин свешивает руку с окна, выпячивая острый локоток наружу, – «Поехали уже, чего сидишь?»

*

После ужина в одном шикарном местечке, обошедшегося ему в те самые пять сотен долларов и еще сотню нервных клеток, Гарри отвел Эггси в гостиницу. Пока Гэри был защищен четырьмя хлипкими стенами, он мог как следует осмотреться.
За административной стойкой находился один из его связных, и они переглянулись: темноволосый паренек пока не замечал ничего подозрительного. Стоянка и холл были лично проверены Гарри, но личностей, напоминающих хотя бы того типа в шляпе, не наблюдалось. Создавалось ощущение, что преследователь стоит прямо за его спиной и ходит с ним в шаг, дышит с ним синхронно, чтобы Гарри ненароком не услышал его.

Итак, обыск гостиницы ничего не принес, и он зря потратил время, которое мог провести с Эггси. В любом случае, думал Харт, его мальчик уже видит седьмой сон.
Когда Гарри вошел в номер, то увидел, что сна у его мальчика ни в одном глазу.
Эггси сидел в темноте, в кресле, обтянутым пушистой заволакивающей в себя тканью. Вокруг его сгорбленного силуэта плавала сизая дымка, светящаяся от голубого света из зашторенных газом окон.
Гарри включил свет.

«Кто разрешил тебе брать сигареты?»

«Я и не спрашивал» – Эггси курил поспешно и очень часто затягивался, но смотрел Харту глаза в глаза.

Гарри преодолел расстояние между ними, и выхватил сигарету изо рта Эггси, вкрутив ее в поверхность пепельницы. «Зачем?», – просто спросил Гарри, глядя на развалившегося в кресле Анвина. Эггси не отвечал. «Зачем, я спрашиваю тебя: зачем?», – Гарри нависает над ним и принюхивается, учуяв что-то, – «От тебя пахнет одеколоном. Ты выходил?».

«Я выходил», – небрежно бросает Эггси и с вызовом пялится на Харта.

«Куда?»

«Тебя это не касается», – кусание заусениц и не поднимающийся взгляд.

«Куда ты выходил?!», – Харт повышает голос и с силой встряхивает за грудки, потому что его задрало, его затрахало это гребанное непослушание, эта глупая ребяческая беспечность, – «С кем ты был, Эггси?»

«С мужчиной», – рявкает Эггси, точно голодная озлобленная дворняжка, и подается на него, едва касаясь кончиком носа его носа, – «Я был с настоящим мужчиной. Потому что ты, Гарри, ты не мужчина, ты – полное дерьмо».

Гарри не ругается.
Гарри не поражается.
Гарри швыряет маленького засранца на кровать, остервенело сдирает с него рубашку и придавливает своим телом к матрасу. Эггси вырывается и отборно матерится; на вспотевшей груди – розовые крапины синяков и засосов, беспорядочно разбросанных по коже. Гарри скидывает с себя одежду и ослабляет галстук, сбрасывая очки с лица. Эггси начинает откровенно хохотать. Привлекает его к себе, больно кусая и немедленно облизывая укус, и ласково обнимает, кладет ладони на широкую хартовскую спину.
Одеколон и сигареты – чудовищный, тяжелый запах взрослого, порочащий детство. Невозможно не хмуриться, не злиться на него, – Гарри облизывает два пальца и щупает Эггси между ног: мокро и горячо. Харт со скрипом стискивает зубы и подставляет член к сфинктеру, входя в Гэри одним толчком, отчего тот всхлипывает и спускает руки на его ягодицы.

«Это он?», – шипит Гарри, раздирая ногтями бледную кожу на бедрах, – «Это, мать твою, он?»

«Да», – шумно выдыхает Эггси, срываясь на крик, когда Гарри начинает вбиваться в него с громкими шлепками, – «Да, он…».

Сорванец стонет ему в ухо, жарко дыша на него и прикусывая мочку, бессвязно лепечет пошлые фразочки, которых нахватался, подслушивая родительские непотребства, а после переходит на тихий, демонический смех: Гарри замирает и вслушивается. Руки Анвина на его пояснице дрожат, ноги, обвивающие его бедра, ослабевая, спадают по бокам и прижимаются коленными чашечками к туловищу. Смех постепенно, по секунде превращается в истерический плач. Но он будто бы и не замечает его, хаотически и грубо целуя в губы, припадая ртом к взмокшим волосам и жалобно скуля: «пожалуйста».

Утром Эггси исчезает.

*

Он не находит его, не нападает на след, не сталкивается с ним на улице. Полугодовые поиски не принесли ничего, кроме разочарований, и Гарри, скрепя сердцем и боля душой, отпустил Гэри Анвина, так же, как когда-то отпустил его отца. Со временем Гарри забывает его душистый запах. Гарри забывает и умилительно ломающийся голос, и острые коленки с отрастающими волосками. Гарри почти забывает его, как что-то болезненное и причинившее множество страданий.
А спустя пять лет Эггси звонит ему сам.

Он выглядит как незнакомец. Гарри не видит в нем ничего от прошлого никудышного подростка, прыгающего с балконов и удирающего от матери: Гэри Анвин стоит в дверях и добродушно улыбается, улыбается стеклянно. «Проходи», – произносит он, толком и не посмотрев Гарри в глаза, и приглашает в гостиную. За эти пять лет его сынок успел остепениться, завести дом и семью, непонятно, каким образом появившимися в его жизни. Как и все остальное. Харт ни черта о нем не знал.
Они располагаются на старом диване, уродливом и пружинистом, навевающим мысли о том, что его стащили из опустевшей квартиры недавно отошедшей в мир иной старухи.

«Как твои дела?», – подобные вопросы появляются у людей, абсолютно не интересующихся положением того, к кому они относятся. У Гарри чешутся руки отвесить Эггси пощечину, чтобы тот выпал из сна.

«Почему ты позвонил так внезапно?»

«Дело в том. Дело в том, что я смог выйти на тебя только сейчас», – Эггси рассеянно склоняет голову вбок и выводит кистью руки беспорядочный узор в воздухе.

В комнате появляется девушка, статная, черноволосая, и ставит поднос с кофе на столик. Гарри отмечает у нее восточные черты лица и какой-то необычный жесткий взгляд.

«Это Гейз», – поясняет Эггси, трогая пальцами ладонь жены, когда та проходит мимо, неприязненно косясь на Гарри. – «Она не особо любит посторонних, так что не удивляйся»

«Тот человек…», – Гарри сжимает-разжимает кулаки и щурится, – «Что с тобой случилось? Почему ты исчез, Эггси?»

Эггси ставит чашку, звонкий резкий стук; он ничего не говорит, только несмело ухмыляется и чешет переносицу.

«Эггси?»

Гэри встает с дивана и проходится по периметру комнаты. Когда Гарри окликает его еще раз, и он не отзывается, Харт поднимается и нетерпеливо подходит к нему, разворачивая на себя: «Ты должен сказать мне, кто он».
«Я сбежал, потому что боялся тебя», – так отвечает Эггси, продолжая удерживать улыбчивую физиономию на лице. «Назови мне имя, Эггси!», – «И потому, что ты был со мной только из-за моего отца», – Гарри нажимает ладонями на его скулы и сдавливает голову в своих руках.
Эггси закрывает глаза. «Ты маньяк, Гарри», – спокойно произносит он, закусывая нижнюю губу. Затем он с легкостью опускает руки Харта и прислоняется щекой к его щеке. «Валентайн. Его имя Валентайн», – шумно шепчет Анвин, и процарапывает красную полосу на виске Гарри. «Что он сделал с тобой?», – Гарри отстраняется первым, чтобы еще раз взглянуть на нового Эггси, ненастоящего Эггси.
«Он стал мне тем, кем не смог стать ты, Гарри», – отвечает Анвин и улыбается.

*

Эггси.
Его Эггси, угловатый мальчик Эггси не остался с ним до конца жизни. Эггси не уехал с ним в Европу, не стал следующим секретным агентом, не познакомился с Мерлином. Не вырос героем, не спас мир. Не завел бульдога, который бы вынюхивал преступников по горячим следам, а по вечерам усаживался к Эггси в ноги и грел его ступни. Эггси не узнал всей правды о собственном отце. Эггси так и не узнал, что был сокровищем, был маленькой тайной, был драгоценностью.

Гарри оглядывается и хлопает по внутреннему карману пиджака, в котором спрятан пистолет. Особняк Валентайна выглядит как отвратительный шипастый монстр, пожирающий детей по ночам. Все огромно – клетчатые окна, железные ворота, трехметровые двери, – и все, все давит на психику своим подчеркнутым величием и властью. Но только не на Харта.

Есть только одна причина, по которой он стоит напротив этого особняка, и эта причина – Гэри Анвин.

Валентайн лично распахивает пасть своего жилища перед ним; он выглядит именно таким, каким его запомнил Гарри: большеглазый, похожий на стервятника, со ртом, расползшимся в угрожающей дуге. Гарри слышит его голос: «А я уже тебя заждался», – он противно, мерзко шепелявит. Гарри видит его руку, подставляющую пистолет точно в середину лба.
Валентайн – последний, кого успевает увидеть Гарри Харт.

«Всегда мечтал о том, чтобы спасать мир. Знаешь, вот так стрелять в злодеев, прямо им между глаз. Бам!»

Эггси – последний, о ком он успевает подумать.

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 16:40

Пишет  Kass.:

АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
КАК НАЧАТЬ ДЫШАТЬ Т______Т
ПРЕКРАСНО ПРОСТ

не в обзоры

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 17:37

Пишет  Куэсси:

Я, тут, это... занялась перечитыванием всего дневника Омелы.

06.04.2009 в 22:40

Пишет  Омела травница:

КУХОННОЕ
Старущий боян, знаю. Но переодически хочется, чтоб это было под рукой. пусть будет здесь

Кулинарная книга мизантропа

КУРИЦА, УБИТАЯ HИ ЗА ЧТО

Убить курицу ударом в спину.
Разрубить зверски, с бесчеловечной ухмылкой.
Хохотать над трупом, предвкушая дальнейшее.
Оторвать все. Выдрать кишки, кинуть псам. Пристрелить псов.

Для приправы.
Любая зелень, кроме долларов. Срезать взмахом кинжала.
Уничтожить посевы. Спалить деревню. Отравить колодец.
Разрушить церковь. Ограбить слепого.
Сделать что-нибудь нехорошее.

Также нужны соль и апельсин.

Способ приготовления.
Поставить сковородку на пожарище. Швырнуть ингредиенты,
попав в центр.
Залить маслом, нервно прищурившись. Жарить, назло человечеству.
Снять. Съесть. Впасть в мизантропию.


ФИЛЕ HЕЖHОГО, МЯГКОГО,ДОБРОГО БАРАШКА С ПОЧТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ
ГЛАЗАМИ, ПОГИБШЕГО ИЗ-ЗА ЛЮДСКОЙ HЕБЛАГОДАРHОСТИ

Рыдать, рвать волосы и сердце. Смотреть в потухающие глаза.
Клясть себя, мир и судьбу. Дать обет вегетарианства. Освежевать.
Срезать укроп, отвернувшись. Шептать слова прощания.
Залить маринадом, ужасаясь содеянному.
Готовить под звуконепроницаемой крышкой. Ждать, обхватив голову руками.
Кушать интеллигентно, с уважением к покойному. Поверить, что другого выхода не было. Думать о всеобщем счастье.

@темы: перепост

---

03.04.2015 в 15:33

Пишет  Lalayt:

история всей жизни)

@темы: перепост

---

Пишет  silverspoon:

03.04.2015 в 13:27

vk восторг!

URL комментария

@темы: перепост