одна лея - три цента
18.07.2011 в 19:09
Пишет Н.Тесла:
18.07.2011 в 18:06
Пишет Fujin!!:шерлок ббс
Читать.Шерлок стоит у полок с чистящими средствами неподвижно, замерев посреди огромного супермаркета и снующих вокруг домохозяек – стоит уже, по крайней мере, те двадцать минут, что Джон за ним наблюдает. Не может выбрать, как наверняка теряется перед десятками видов молока, хлеба, сыра, любыми другими жалкими бытовыми мелочами, что наполняют жизни обычных скучных людей.
Когда Джон только вернулся из Афганистана, он тоже терялся, отвык.
Только вот, в отличие от него, Шерлок совсем не меняется, даже одет почти так же, как тогда когда он видел его в последний раз, и Джон вздыхает, но подходит к нему, берет и складывает в его корзину стиральный порошок, жидкость для мытья посуды и пару упаковок губок – раз Шерлок решил прибраться, наверняка в квартире на редкость грязно.
- О, - Шерлок переводит на него взгляд, смотрит сверху вниз, хмурясь какое-то время, будто не вспоминая, но Джон знает, когда тот фальшивит. – Джон Ватсон.
- Узнаю эту феноменальную память, - отвечает он с усмешкой, горьковато, кладет порошок и в свою корзину. – Помочь тебе с покупками?
- Покупками, - повторяет за ним Шерлок рассеянно, переводит взгляд на свою корзину, будто только сейчас вспомнив, зачем пришел. – Да, можно.
Совсем не меняется, даже склоняет голову набок так же, хмурится, поджимает губы, небрежно повязывает шарф, будто они расстались сегодня утром, а не семь лет назад, да что там, у Шерлока наверняка до самой смерти будет этот пронзительный цепкий взгляд, не то что у обычных скучных людей. Иногда Джон скучает по Бейкер стрит.
- Ты постарел, - говорит Шерлок прямо, рассматривая его, пока он раскладывает по их корзинам молоко и масло.
- Ты все так же тактичен, - улыбается Джон.
Как будто он может сам не знать.
Шерлок кривит губы – недовольно, немного презрительно.
- И снова инвалид.
Джон перекладывает трость в другую руку, чтобы было удобнее, вздыхает и идет дальше по супермаркету, и Шерлок идет за ним.
- По крайней мере, живой инвалид, не преследуемый маньяками.
Они вместе занимаются покупками еще какое-то время, да, невиданное дело, великий консультирующий детектив Шерлок Холмс тоже иногда вынужден есть и стирать свои вещи; молчат. Даже спустя столько лет не о чем особенно поговорить, и так видно – не изменился. Спасибо Господи за него.
Шерлок хватает его у самых касс – за локоть, цепко до боли, заставляя обернуться, и когда Джон смотрит на него – лицо Шерлока совсем близко.
- Мне снова пригодился бы врач, - говорит он, и Джон видит – это далось ему не так уж легко.
- Извини, это без меня, - отвечает он, но взгляд не отводит, хоть и не очень-то удобно смотреть снизу вверх.
- Почему? – спрашивает Шерлок, и пальцы сжимаются на локте, наверняка оставляя синяки, и, должно быть, они двое представляют странную картину для скучающих домохозяек вокруг. Он обегает его продукты быстрым взглядом, всего пара секунд, чтобы сделать выводы. – Ты оживешь один, расстался с Сарой, детей нет, что еще бы могло тебя держать.
Джон убирает его руку со своей и медленно, мягко отстраняется.
Шерлок писал ему, когда он женился - свои обычные сообщения вроде принеси телефон, прикрой спину, в холодильнике человечье сердце, мне скучно, ты идиот.
- Мы развелись почти сразу, через три месяца.
Джон не отвечал, и Шерлок не позвонил ни разу, не пришел на свадьбу и перестал писать – еще бы, у него же столько дел.
Шерлок смотрит на него пристально, поджав бледные свои губы, отворачивается и выходит быстрыми стремительными шагами, бросив свою корзину, и эта не обида даже, а просто утратил интерес. Джон вздыхает и начинает пробивать свои продукты.
Бывший военный врач Джон Ватсон выбрал ту жизнь, где он калека и нет Бейкер стрит и не жалеет совсем. Джон Ватсон почти полностью сед.
***
Сообщение приходит в два тридцать четыре – он видит это по часам на прикроватной тумбочке, экран телефона вспыхивает, гудит и гаснет, и Джон лежит еще с полчаса, не решаясь ни проверить сообщение, ни уснуть. Говорят, у военных есть особенная интуиция, вроде нюха, не проходящая с годами, полная чушь это, но он все равно знает, от кого.
Если бы Шерлок умер за эти годы – Джон бы узнал. Прочел в газетах, позвонил бы Лестрейд, да мало ли. Почувствовал бы. Это мерзкое чувство.
Когда Джон только стал жить отдельно, он представлял себе эту новость довольно часто, иногда она даже снилась ему, и психоаналитик сказала, что это чувство ответственности и вины, она никогда не была проницательной, что уж ее винить. Прежде, чем прочесть сообщение, Джон вызывает такси.
В сообщении нет ничего, кроме адреса, даже подписи нет, и, собираясь, Джон на всякий случай кладет во внутренний карман пистолет. Оружие кажется ему все более нелепым в его руках с годами.
Они добираются до указанного в сообщении адреса довольно быстро, тоже не больше получаса, таксист иногда зевает, делая музыку громче, и Джон отчего-то не волнуется совсем. Когда ему прострелили руку, он тоже не волновался.
Расплатившись, Джон выходит у неприметного дома, немного ветхого, но еще держащегося, как и большинство в этом переулке, ждет, пока такси уедет, озирается по сторонам и идет вправо от двери, немного прихрамывая. Больной глупый старик, и он почти доходит до конца улицы, уж точно не видимый от нужного дома, и перелезает через низкий забор – долго, с трудом – обходя ровные ряды домиков уже сзади, в тени. Лучше бы Шерлок позвал полицию, но они, конечно бы, нашумели.
Джон входит через задний вход, открыв дверь одним из несложных приемчиков, которые как-то показал ему Шерлок, и, поднимая трость, все еще может двигаться тихо. Его уловки не прошли даром, и он подкрадывается со спины, видит и крупного мужчину, с которым в открытой схватке точно не справиться не высокому и не молодому, и пистолет в его руках, и Шерлока, привязанного к стулу, и при желании мог бы даже вслушаться в их тихий разговор, но Джон не слушает.
Он видит как мужчина хлестко, наотмашь бьет Шерлока по лицу, как тот дергается всем телом, и стреляет, не успев задуматься. Ровно в голову – убивает быстрее, чем в сердце, и руки его на сколь угодно нелепом оружии все еще не дрожат.
Джон не говорит ничего, подходит к трупу, осматривая – пуля застряла крепко в черепе, так просто не вытащить, и он со вздохом вытирает пистолет от отпечатков и кладет в пакет. Жаль будет выкидывать, и Шерлок говорит первым, с усмешкой:
- Ты почти опоздал.
- Не хотел приходить, - коротко отвечает Джон и принимается отвязывать его от стула.
Хотя оставить Шерлока здесь в таком положении было бы, конечно, забавно. Веревки пережали его белые запястья, до крупных некрасивых вмятин, и Джон растирает их, возвращая кровообращение, а Шерлок сидит. У него все еще приятная, прохладная на ощупь кожа, и когда следы веревок начинают исчезать, он принимается развязывать ноги. Для этого приходится встать на колени, но нога предательски не болит. Голос у Шерлока низкий, плавный, почти торжествующий.
- Ну как. Ты скучал по этому, признайся.
Джон вздыхает, встает, он ждал чего-то такого, но не приехать было нельзя, Шерлок всегда слишком самоуверен, настолько, чтобы с легкостью ставить на кон свою жизнь, и Джон смотрит в его глаза спокойно и ровно, отвечая. Раньше он за него очень переживал.
- Я не скучаю ни по опасности, ни по войне, запомни это, Холмс, если только ты не называешь ломку бывших наркоманов или алкоголизм возвышенной тоской.
Не по ним. Шерлок растирает запястья сам еще какое-то время – красивые, светлые руки с длинными пальцами, Джон не смотрит, только в глаза, потом тоже встает, будто и не услышав его ответа, пожимает плечами, будто Джон никогда не собирал вещи и не уезжал с Бейкер стрит, будто не женился, хотя это и правда несущественно, будто они разговаривали друг с другом все это время, будто и не прошло семь лет.
- Можем вместе позавтракать.
Почти романтичное предложение для Шерлока Холмса, Джон прожил с ним достаточно долго, Джон знает: завтрак, обед, ужин – для Шерлока Холмса это обозначения приема пищи, которая нужна для поддержания сил в организме, Шерлок Холмс голоден только после успешно завершенных дел, и это единственное, что имеет значение.
Джон подбирает пакет с пистолетом, трость и отвечает:
- Я не хочу есть.
***
Из дверного глазка Джон видит картину, которую, наверное, надеялся увидеть первые года два после того, как ушел, вздрагивая от каждого звонка – Шерлок Холмс стоит и прикладывает палец к звонку, заставляя звук трелью отзываться внутри квартиры. Перестал давно, но Шерлок Холмс стоит и никак не уходит.
Джон вздыхает и все-таки открывает дверь, отходя в сторону, но не предлагая ни войти, ни чаю, он знает – Шерлок приходит только по делам, спрашивает прямо с порога, и это не злость и не обида, это умение переходить сразу к делу, не отвлекаясь на мелочи, которое нравилось Шерлоку и оказалось несовершенно. Мелочи, вроде той, что.
- С чего ты вдруг вспомнил обо мне, Шерлок? Что случилось?
В любом случае Джон явно предпочел бы злиться на него, чем за него переживать. Шерлок запрокидывает голову, ноздри его раздуваются упрямо, но он так и не переступает порог дома без приглашения, вроде нечистой силы, и отвечает, смиряясь.
- Миссис Хадсон умерла на прошлой неделе. Состарилась и умерла.
Джон вздыхает, опуская глаза, он не знал, и, конечно, ему жаль приветливую старушку, но давно пора, а Шерлок произносит это, словно говорит о непонятном и невозможном, и это совсем не похоже на ответ, но все-таки Джон впускает его в дом, отходя от двери и идет ставить чайник.
- Что с того? – спрашивает он, вернувшись с двумя кружками чая.
Шерлок разваливается на его диване без приглашения, закинув на спинку свои длинные ноги, но Джон не удивляется, просто пододвигает ему кружку и ждет ответа, и Шерлок складывает у губ пальцы и думает напряженно. Как над сложным делом, перечисляя факты скорее для себя.
- И мама. И Майкрофт, разжиревший дурак. Даже Лестрейд ушел на пенсию и слышать ничего не хочет о новых делах. Идиоты. Почему так.
Джон понимает. Он вздыхает, отпивает свой чай и выдерживает пристальный взгляд Шерлока спокойно, даже с усмешкой.
- Это не я подстроил. Это жизнь.
Шерлок кривится – искренне, как радуется запутанным убийствам, взрослый уже, крупный, слишком молодо выглядящий для своего возраста мужчина похож на уродливого ребенка с этой гримасой, и Джону вдруг хочется плакать впервые за последние лет тридцать не от боли.
- Не понимаю, - говори Шерлок отчаянно.
Недоступное его великому уму. Правда. То, что гонит вернее Сары и опасности, безнадежность.
- Я верю, - отвечает Джон, с трудом встает, боль в ноге вернулась, радуя владельца, и подходит к дивану.
Шерлок следит за ним немного насторожено, но Джон просто наклоняется и прижимается к его бледным губам своими губами, долго, до мельчайших подробностей запечатлевая в памяти этот миг. То, как Шерлок дышит спокойно и ровно, то, что у его губ все такой же вкус, у его волос, у его кожи, и Майкрофта, Лестрейда, миссис Хадсон и еще сотни не имеющих значение людей на свете, воспоминание бесконечно болезненное и бесконечно ценное. Напоследок. Не поймет.
Джон отстраняется и просто говорит ему:
- Уходи.
И Шерлок уходит.
URL записиЧитать.Шерлок стоит у полок с чистящими средствами неподвижно, замерев посреди огромного супермаркета и снующих вокруг домохозяек – стоит уже, по крайней мере, те двадцать минут, что Джон за ним наблюдает. Не может выбрать, как наверняка теряется перед десятками видов молока, хлеба, сыра, любыми другими жалкими бытовыми мелочами, что наполняют жизни обычных скучных людей.
Когда Джон только вернулся из Афганистана, он тоже терялся, отвык.
Только вот, в отличие от него, Шерлок совсем не меняется, даже одет почти так же, как тогда когда он видел его в последний раз, и Джон вздыхает, но подходит к нему, берет и складывает в его корзину стиральный порошок, жидкость для мытья посуды и пару упаковок губок – раз Шерлок решил прибраться, наверняка в квартире на редкость грязно.
- О, - Шерлок переводит на него взгляд, смотрит сверху вниз, хмурясь какое-то время, будто не вспоминая, но Джон знает, когда тот фальшивит. – Джон Ватсон.
- Узнаю эту феноменальную память, - отвечает он с усмешкой, горьковато, кладет порошок и в свою корзину. – Помочь тебе с покупками?
- Покупками, - повторяет за ним Шерлок рассеянно, переводит взгляд на свою корзину, будто только сейчас вспомнив, зачем пришел. – Да, можно.
Совсем не меняется, даже склоняет голову набок так же, хмурится, поджимает губы, небрежно повязывает шарф, будто они расстались сегодня утром, а не семь лет назад, да что там, у Шерлока наверняка до самой смерти будет этот пронзительный цепкий взгляд, не то что у обычных скучных людей. Иногда Джон скучает по Бейкер стрит.
- Ты постарел, - говорит Шерлок прямо, рассматривая его, пока он раскладывает по их корзинам молоко и масло.
- Ты все так же тактичен, - улыбается Джон.
Как будто он может сам не знать.
Шерлок кривит губы – недовольно, немного презрительно.
- И снова инвалид.
Джон перекладывает трость в другую руку, чтобы было удобнее, вздыхает и идет дальше по супермаркету, и Шерлок идет за ним.
- По крайней мере, живой инвалид, не преследуемый маньяками.
Они вместе занимаются покупками еще какое-то время, да, невиданное дело, великий консультирующий детектив Шерлок Холмс тоже иногда вынужден есть и стирать свои вещи; молчат. Даже спустя столько лет не о чем особенно поговорить, и так видно – не изменился. Спасибо Господи за него.
Шерлок хватает его у самых касс – за локоть, цепко до боли, заставляя обернуться, и когда Джон смотрит на него – лицо Шерлока совсем близко.
- Мне снова пригодился бы врач, - говорит он, и Джон видит – это далось ему не так уж легко.
- Извини, это без меня, - отвечает он, но взгляд не отводит, хоть и не очень-то удобно смотреть снизу вверх.
- Почему? – спрашивает Шерлок, и пальцы сжимаются на локте, наверняка оставляя синяки, и, должно быть, они двое представляют странную картину для скучающих домохозяек вокруг. Он обегает его продукты быстрым взглядом, всего пара секунд, чтобы сделать выводы. – Ты оживешь один, расстался с Сарой, детей нет, что еще бы могло тебя держать.
Джон убирает его руку со своей и медленно, мягко отстраняется.
Шерлок писал ему, когда он женился - свои обычные сообщения вроде принеси телефон, прикрой спину, в холодильнике человечье сердце, мне скучно, ты идиот.
- Мы развелись почти сразу, через три месяца.
Джон не отвечал, и Шерлок не позвонил ни разу, не пришел на свадьбу и перестал писать – еще бы, у него же столько дел.
Шерлок смотрит на него пристально, поджав бледные свои губы, отворачивается и выходит быстрыми стремительными шагами, бросив свою корзину, и эта не обида даже, а просто утратил интерес. Джон вздыхает и начинает пробивать свои продукты.
Бывший военный врач Джон Ватсон выбрал ту жизнь, где он калека и нет Бейкер стрит и не жалеет совсем. Джон Ватсон почти полностью сед.
***
Сообщение приходит в два тридцать четыре – он видит это по часам на прикроватной тумбочке, экран телефона вспыхивает, гудит и гаснет, и Джон лежит еще с полчаса, не решаясь ни проверить сообщение, ни уснуть. Говорят, у военных есть особенная интуиция, вроде нюха, не проходящая с годами, полная чушь это, но он все равно знает, от кого.
Если бы Шерлок умер за эти годы – Джон бы узнал. Прочел в газетах, позвонил бы Лестрейд, да мало ли. Почувствовал бы. Это мерзкое чувство.
Когда Джон только стал жить отдельно, он представлял себе эту новость довольно часто, иногда она даже снилась ему, и психоаналитик сказала, что это чувство ответственности и вины, она никогда не была проницательной, что уж ее винить. Прежде, чем прочесть сообщение, Джон вызывает такси.
В сообщении нет ничего, кроме адреса, даже подписи нет, и, собираясь, Джон на всякий случай кладет во внутренний карман пистолет. Оружие кажется ему все более нелепым в его руках с годами.
Они добираются до указанного в сообщении адреса довольно быстро, тоже не больше получаса, таксист иногда зевает, делая музыку громче, и Джон отчего-то не волнуется совсем. Когда ему прострелили руку, он тоже не волновался.
Расплатившись, Джон выходит у неприметного дома, немного ветхого, но еще держащегося, как и большинство в этом переулке, ждет, пока такси уедет, озирается по сторонам и идет вправо от двери, немного прихрамывая. Больной глупый старик, и он почти доходит до конца улицы, уж точно не видимый от нужного дома, и перелезает через низкий забор – долго, с трудом – обходя ровные ряды домиков уже сзади, в тени. Лучше бы Шерлок позвал полицию, но они, конечно бы, нашумели.
Джон входит через задний вход, открыв дверь одним из несложных приемчиков, которые как-то показал ему Шерлок, и, поднимая трость, все еще может двигаться тихо. Его уловки не прошли даром, и он подкрадывается со спины, видит и крупного мужчину, с которым в открытой схватке точно не справиться не высокому и не молодому, и пистолет в его руках, и Шерлока, привязанного к стулу, и при желании мог бы даже вслушаться в их тихий разговор, но Джон не слушает.
Он видит как мужчина хлестко, наотмашь бьет Шерлока по лицу, как тот дергается всем телом, и стреляет, не успев задуматься. Ровно в голову – убивает быстрее, чем в сердце, и руки его на сколь угодно нелепом оружии все еще не дрожат.
Джон не говорит ничего, подходит к трупу, осматривая – пуля застряла крепко в черепе, так просто не вытащить, и он со вздохом вытирает пистолет от отпечатков и кладет в пакет. Жаль будет выкидывать, и Шерлок говорит первым, с усмешкой:
- Ты почти опоздал.
- Не хотел приходить, - коротко отвечает Джон и принимается отвязывать его от стула.
Хотя оставить Шерлока здесь в таком положении было бы, конечно, забавно. Веревки пережали его белые запястья, до крупных некрасивых вмятин, и Джон растирает их, возвращая кровообращение, а Шерлок сидит. У него все еще приятная, прохладная на ощупь кожа, и когда следы веревок начинают исчезать, он принимается развязывать ноги. Для этого приходится встать на колени, но нога предательски не болит. Голос у Шерлока низкий, плавный, почти торжествующий.
- Ну как. Ты скучал по этому, признайся.
Джон вздыхает, встает, он ждал чего-то такого, но не приехать было нельзя, Шерлок всегда слишком самоуверен, настолько, чтобы с легкостью ставить на кон свою жизнь, и Джон смотрит в его глаза спокойно и ровно, отвечая. Раньше он за него очень переживал.
- Я не скучаю ни по опасности, ни по войне, запомни это, Холмс, если только ты не называешь ломку бывших наркоманов или алкоголизм возвышенной тоской.
Не по ним. Шерлок растирает запястья сам еще какое-то время – красивые, светлые руки с длинными пальцами, Джон не смотрит, только в глаза, потом тоже встает, будто и не услышав его ответа, пожимает плечами, будто Джон никогда не собирал вещи и не уезжал с Бейкер стрит, будто не женился, хотя это и правда несущественно, будто они разговаривали друг с другом все это время, будто и не прошло семь лет.
- Можем вместе позавтракать.
Почти романтичное предложение для Шерлока Холмса, Джон прожил с ним достаточно долго, Джон знает: завтрак, обед, ужин – для Шерлока Холмса это обозначения приема пищи, которая нужна для поддержания сил в организме, Шерлок Холмс голоден только после успешно завершенных дел, и это единственное, что имеет значение.
Джон подбирает пакет с пистолетом, трость и отвечает:
- Я не хочу есть.
***
Из дверного глазка Джон видит картину, которую, наверное, надеялся увидеть первые года два после того, как ушел, вздрагивая от каждого звонка – Шерлок Холмс стоит и прикладывает палец к звонку, заставляя звук трелью отзываться внутри квартиры. Перестал давно, но Шерлок Холмс стоит и никак не уходит.
Джон вздыхает и все-таки открывает дверь, отходя в сторону, но не предлагая ни войти, ни чаю, он знает – Шерлок приходит только по делам, спрашивает прямо с порога, и это не злость и не обида, это умение переходить сразу к делу, не отвлекаясь на мелочи, которое нравилось Шерлоку и оказалось несовершенно. Мелочи, вроде той, что.
- С чего ты вдруг вспомнил обо мне, Шерлок? Что случилось?
В любом случае Джон явно предпочел бы злиться на него, чем за него переживать. Шерлок запрокидывает голову, ноздри его раздуваются упрямо, но он так и не переступает порог дома без приглашения, вроде нечистой силы, и отвечает, смиряясь.
- Миссис Хадсон умерла на прошлой неделе. Состарилась и умерла.
Джон вздыхает, опуская глаза, он не знал, и, конечно, ему жаль приветливую старушку, но давно пора, а Шерлок произносит это, словно говорит о непонятном и невозможном, и это совсем не похоже на ответ, но все-таки Джон впускает его в дом, отходя от двери и идет ставить чайник.
- Что с того? – спрашивает он, вернувшись с двумя кружками чая.
Шерлок разваливается на его диване без приглашения, закинув на спинку свои длинные ноги, но Джон не удивляется, просто пододвигает ему кружку и ждет ответа, и Шерлок складывает у губ пальцы и думает напряженно. Как над сложным делом, перечисляя факты скорее для себя.
- И мама. И Майкрофт, разжиревший дурак. Даже Лестрейд ушел на пенсию и слышать ничего не хочет о новых делах. Идиоты. Почему так.
Джон понимает. Он вздыхает, отпивает свой чай и выдерживает пристальный взгляд Шерлока спокойно, даже с усмешкой.
- Это не я подстроил. Это жизнь.
Шерлок кривится – искренне, как радуется запутанным убийствам, взрослый уже, крупный, слишком молодо выглядящий для своего возраста мужчина похож на уродливого ребенка с этой гримасой, и Джону вдруг хочется плакать впервые за последние лет тридцать не от боли.
- Не понимаю, - говори Шерлок отчаянно.
Недоступное его великому уму. Правда. То, что гонит вернее Сары и опасности, безнадежность.
- Я верю, - отвечает Джон, с трудом встает, боль в ноге вернулась, радуя владельца, и подходит к дивану.
Шерлок следит за ним немного насторожено, но Джон просто наклоняется и прижимается к его бледным губам своими губами, долго, до мельчайших подробностей запечатлевая в памяти этот миг. То, как Шерлок дышит спокойно и ровно, то, что у его губ все такой же вкус, у его волос, у его кожи, и Майкрофта, Лестрейда, миссис Хадсон и еще сотни не имеющих значение людей на свете, воспоминание бесконечно болезненное и бесконечно ценное. Напоследок. Не поймет.
Джон отстраняется и просто говорит ему:
- Уходи.
И Шерлок уходит.