одна лея - три цента
Заявка: Стив/Баки. АУ. Мир, где все черно-белое, пока ты не встретишь своего идеального партнера.
я бы сказал, что это была точка невозврата, когда я вспыхнул и что-то написал.
больших трудов мне стоило наступить на себя и не перечитывать, ища ошибки, бо сделай я это - все бы было удалено к чертям.
ну и дазнт мэтэ, энивэй
Это было второе исполнениеМир Стива Роджерса чёрно-белый. Ну, не лично его мир, конечно, потому что это было бы эгоистично. А уж кем-кем, но эгоистом Стив не был.
..Мир черно-белый, но, сказать по правде, это не особо волнует людей. Что, в принципе, не удивительно, ведь большинство из них никогда не знало другой жизни, зато с непоколебимой уверенностью могло сказать, что небо – серовато-белое ( - Потрепанный божьими войнами рассыпчатый ломоть грязного хлеба, ждущий лишь того, чтобы на него вылили вишневое вино, - продекламировал много столетий назад д’Анталь, который, в отличие от многих, цвета видел, что, впрочем, не спасло его от гильотины ), дома и деревья – мазки черных и серых оттенков, окна блестят белым, а дым может быть как белым, так и черным – в зависимости от новостей, принесенных им.
Были, конечно, небольшие группки. “Цветные любовники”, так их в народе прозвали. И говорили они, что небо – розовое, небо – голубое, небо – “все красные и желтые оттенки, боже ты мой, почему вы не видите, посмотрите, оно прекрасно, мама-мама, я чувствую себя завершенным, нет, постой, отпустите меня, что вы делаете, Мари! Мари, не бойся, все хорошо! Все будет хорошо! ”.
В двадцать первом веке к ним относятся.. спокойно. Больше, прогуливаясь по улице, нельзя увидеть скорчившегося на тротуаре человека с камушками вместо глаз. Люди слепы в своём ревностном желании обладать тем, чем обладать не могут, и, не получив желаемое, уничтожают его. Сейчас общество стало терпимее. Зависть никуда не делась, но - под влиянием повседневных забот, проповедей отцов - миролюбов и, что более важно, уменьшившегося, по сравнению с прошлым столетием, числа “любовников цвета” - из яростного пламени стала изредка вспыхивающими угольками…
Стив откинулся на спинку стула, посмотрел на полустёршуюся “Н” на клавиатуре и задумчиво подпер рукой челюсть. Черный курсор, окруженный черными буквами, размеренно мигал на белом фоне. На десять минут в комнате воцарила тишина, лишь иногда нарушаемая тихим треском в лампочке. Наконец Роджерс поднялся со стула и, мимолетным взглядом зацепив время в уголке экрана, поморщился – 19:18 неумолимо заявляли, что до назначенной встречи оставалось двенадцать минут. Покачав головой, Стив кликнул на «Сохранение», снял со спинки пиджак и стремительно вышел из квартиры, в голове уже прикидывая, какое оправдание лучше подойдет. Почему-то большинство людей не устраивало, что про встречу с ними забыли из-за работы над книгой. Людей вообще не устраивало, что про них забывали, даже если это и был какой-то незнакомец и виделись вы до этого лишь однажды.
За пару кварталов до назначенного места Стив остановился. Остановился – и запрокинул голову. В быстро сереющем небе появлялись первые белые пятна – звезды.
***
Роджерс, как и все остальные, не знал, как может быть иначе. Не знал – но желал знать. Жутко. До зажмуренных глаз и сжатых кулаков. До шатаний в сами-знаете-каких кварталах в поисках одного из “видящих”. Однажды он натолкнулся на пару и – ничего. Нет, женщина честно попыталась объяснить ему, смущенно улыбалась, хмурила брови, серая челка разметалась по ее лбу, когда она, страстно жестикулируя, пыталась донести. Стоявший рядом с ней мужчина успокаивающе погладил ее по спине и, смотря на Стива, примирительно развел руки.
- Прости, малец, ты же понимаешь – это с самого начала была провальная идея. Как можно объяснить глухому, что есть пение птицы или шорох ветра в траве? Как описать слепому, что такое солнце? Это нельзя описать, – на мгновение его глаза подернулись дымкой. – Но ты не должен отчаиваться! Верно, Триш? – мужчина с любовью посмотрел на жену, за ухо убрав ей прядь волос.
- Точно, - женщина кивнула и сжала запястье Стива в ободряющем жесте. – У тебя есть вся жизнь, чтобы найти ту единственную или единственного, - Триш пожала плечами, - кто окрасит твою жизнь. Главное не пропустить, - женщина заговорщицки наклонилась к нему и прошептала: - Глаза не обманут. А дальше все само сплетется.
Стив, до этого напряженно слушавший речь “цветных любовников”, слегка отстранился, приподняв удивленно брови:
- А что именно я должен искать? Свет какой-то, может быть, будет исходить от этого человека? Или что? – парочка, улыбнувшись, проигнорировала его вопрос и, взявшись за руки, ушла в тени домов.
- Серьезно?! – прокричал в сердцах Роджерс, пытаясь разглядеть в черных пятнах секунду назад ушедших людей. – Да черт возьми! - Стив потер кончик носа, постаравшись успокоиться. Вдохнув и выдохнув пару раз, он наклонился, оперся о колени и снова выпрямился. – Ладно, все нормально.
Обидней всего было то, что, возможно, если бы ему удалось разговорить «видящих», он мог бы узнать больше о том, что нужно искать. А теперь черта с два он еще их встретит.
***
Опустив голову и размяв затекшую шею, Стив заметил упавшую звезду. Вообще-то волшебный момент был уже потерян – да и не верил двадцатишестилетний Роджерс в подобную чушь. Маленький Стив – тот да. Подходил каждый вечер к окну, ждал, что вдруг, ну почему бы и нет, звездам ведь так скучно на одном месте, “упади звездочка, ну хоть самая маленькая, я же не что-то глупое попросить хочу, а вторую половинку души; мама говорит, на небе мы были единым целым, но, попав на землю, раскололись; верни, пожалуйста, ее на место – ко мне”. Звезды падали – редко, но все же – и Стив просил. Просил, вцепившись пальцами в подоконник и высовываясь наружу – а вдруг. Но нет.
И вот Стиву двадцать шесть, в отсеке с жизненным опытом у него два кусочка от сердца – Тони и Маргарет – и несколько так и не начатых отношений, а в кафе через несколько кварталов его ждет Шэрон – мягкие волосы, твердый взгляд. С первой встречи стало ясно, что она – не то, но, кажется, только Стив ищет свою идеальную вторую половинку. Шэрон же не против просто милого парня.
“ Книги? Как.. здорово. “ В такие моменты Стиву всегда просто хочется закрыть глаза и тяжело вздохнуть: больше всего Роджер ценит честность, а фальшь горько дерет носоглотку и оседает на языке. “А ещё ты чем занимаешься? Ну, помимо книжного хобби”.
Стиву двадцать шесть – и вот он опять загадывает желание. Оно просроченное, не вспомнить даже, куда звезда упала, но это неважно. Стиву двадцать шесть сегодня, а завтра – двадцать семь, и времени на поиски остается все меньше, Стив даже не знает уже, чего хочет больше: увидеть цвета или эту потерянную вторую половинку, “где ты пряталась так долго, искала ли меня, потому что я – да; но это неважно, потому что мы всегда будем вместе, ты чувствуешь? мы – единое целое теперь”. Ему двадцать шесть, его глаза крепко закрыты, и он молчит. Потому что все давным - давно сказано, Господи, верни то, что должно быть возвращено.
Должно быть, Стив изрядно поднадоел шишкам сверху, потому что через пару секунд его что-то со всей силы толкает и роняет на землю.
***
- Парень? Парень? Эй, не смей умереть у меня на руках, как какая-то барышня, я ведь даже не получил твой номер.
Стив открывает один глаз. Рядом лежит велосипед, из его багажника высовывается стопка газет. С каких пор по вечерам стали разносить почту?
Открыв второй глаз, Роджерс обнаруживает и вероятного владельца транспортного средства. Тот сидит на тротуаре на коленях, склонившись над Стивом.
- Спящая красавица, - облегченно улыбается, поднимается на ноги и протягивает Роджерсу руку. Стив мотает головой и поднимается сам – локоть на пиджаке порван, а на спине, похоже, будет-таки архипелаг из шишек, но в целом, все неплохо.
- Стивен, вообще-то, - Роджерс помогает поднять велосипед и сложить газеты, в его кармане тренькает телефон. Поддерживая велосипед за руль, Стив наконец-то обращает полное внимание на сбившего его парня. Тот выглядит донельзя смущенным, а его лицо все так же закрывает велосипедный шлем с каким-то новомодным забралом.
- Джеймс Барнс, - парень кивает и кладет руку на сиденье. – Слушай, неловко вышло, но ты сам встал посреди дороги, так что.
Стив фыркает от возмущения.
- Кого-то явно забыли научить извиняться, молодой человек, - Стив добавляет в голос несколько взрослых и достопочтенных, как ему кажется, ноток.
Его собеседник громко смеется и стягивает шлем, убирая со лба прилипшие от пота волосы.
- Уж не Бенджамин ли ты Баттон, дедуля, - отсмеявшись, парень закусывает губу, и та темнеет от прилитой крови. Его глаза все еще блестят смехом. – Ты прав, прости. Mea culpa, mea maxima culpa, - примирительно подняв ладони, Джеймс мягко улыбается. – Я бы предложил загладить вину кофе, но терпеть его не могу. А ты выглядишь так, будто спешишь куда-то. Ну, выглядел, по крайней мере, - протянув руку, парень осторожно поправляет лацкан на пиджаке Стива. - Видно, не судьба.
Несколько секунд Барнс задумчиво смотрит Стиву в лицо, потом качает головой и, сев на велосипед, что-то бормочет.
Стив подвисает. Что-то. Что-то. Что-то с глазами. Но чт.. Глаза не обманут.
- Они не были.. Подожди! – Роджерс срывается с места и бежит вслед за велосипедом.
Наверное, его крик все же достигает ушей Джеймса, потому что он недоуменно оборачивается, видит Стива, а потом его велосипед врезается в палатку с мороженым.
***
Когда Джеймс открывает глаза, над ним нависает Стив. Он все еще немного смазанный, так что приходится надавить на глаза, чтобы мельтешение успокоилось.
- Клянусь на своей фляжке, ты какой-то чертовски неудачливый человек! – Барнс хмыкает и качает головой.
Стив оседает на землю, осторожно поворачивает лицо нового знакомого за подбородок, опасаясь, что его сейчас вырубят за такую бесцеремонность, но тот молчит: Джеймс все еще пытается понять, что ему кажется неправильным в лице сидящего рядом человека.
- Тогда ты потеряешь свою фляжку, - Стив наконец убирает руки, но тут же кладет их на плечи Джеймса и притягивает его к себе, – потому что я самый везучий человек на свете.
- Твои глаза, - после секундной заминки неуверенно произносит Джеймс.
Стив молча кладет подбородок ему на плечо, зажмуриваясь и благодаря все упавшие звезды, которым он когда-либо загадывал желания.
- Знаешь, - продолжает Джеймс, - вообще-то Джеймс Барнс – это для кредиторов и скупщиков. Зови меня Баки.
Они сидят посреди тротуара, и на улице темнеет все сильнее. Стив мимоходом думает, что пропустил свидание – какая неловкость, нужно будет позвонить и извиниться. Баки в его руках теплый и настоящий, он тихо дышит, его губы приоткрыты и слегка обветрены – должно быть, у него привычка облизвать их.
Мимо проходят темные в вечерних тенях люди, на одной из газет отпечатался след от ботинка. Стив готов поспорить, что, если сейчас внезапно все озарится светом, он увидит, что люди больше не черно-белые, не серые. Но сейчас это неважно. Он впервые чувствует себя целым.
***
Через пару недель Стив поймёт, что у Баки глаза – цвета штормового моря. Или это у моря цвет, как у глаз Баки.
***
Через шестьдесят один год они окончательно засыпают вместе, перед этим посмотрев на последний закат.
***
“ ..Люди говорят, что это романтизм, просто глупые сказки. Они говорят это не только мне, но и тебе, тебе и тебе тоже. Говорят это каждому, кто не боится. Теперь наша очередь говорить. И я говорю: хватит бояться..”
кто бы знал, как мне стыдно хд
я бы сказал, что это была точка невозврата, когда я вспыхнул и что-то написал.
больших трудов мне стоило наступить на себя и не перечитывать, ища ошибки, бо сделай я это - все бы было удалено к чертям.
ну и дазнт мэтэ, энивэй
Это было второе исполнениеМир Стива Роджерса чёрно-белый. Ну, не лично его мир, конечно, потому что это было бы эгоистично. А уж кем-кем, но эгоистом Стив не был.
..Мир черно-белый, но, сказать по правде, это не особо волнует людей. Что, в принципе, не удивительно, ведь большинство из них никогда не знало другой жизни, зато с непоколебимой уверенностью могло сказать, что небо – серовато-белое ( - Потрепанный божьими войнами рассыпчатый ломоть грязного хлеба, ждущий лишь того, чтобы на него вылили вишневое вино, - продекламировал много столетий назад д’Анталь, который, в отличие от многих, цвета видел, что, впрочем, не спасло его от гильотины ), дома и деревья – мазки черных и серых оттенков, окна блестят белым, а дым может быть как белым, так и черным – в зависимости от новостей, принесенных им.
Были, конечно, небольшие группки. “Цветные любовники”, так их в народе прозвали. И говорили они, что небо – розовое, небо – голубое, небо – “все красные и желтые оттенки, боже ты мой, почему вы не видите, посмотрите, оно прекрасно, мама-мама, я чувствую себя завершенным, нет, постой, отпустите меня, что вы делаете, Мари! Мари, не бойся, все хорошо! Все будет хорошо! ”.
В двадцать первом веке к ним относятся.. спокойно. Больше, прогуливаясь по улице, нельзя увидеть скорчившегося на тротуаре человека с камушками вместо глаз. Люди слепы в своём ревностном желании обладать тем, чем обладать не могут, и, не получив желаемое, уничтожают его. Сейчас общество стало терпимее. Зависть никуда не делась, но - под влиянием повседневных забот, проповедей отцов - миролюбов и, что более важно, уменьшившегося, по сравнению с прошлым столетием, числа “любовников цвета” - из яростного пламени стала изредка вспыхивающими угольками…
Стив откинулся на спинку стула, посмотрел на полустёршуюся “Н” на клавиатуре и задумчиво подпер рукой челюсть. Черный курсор, окруженный черными буквами, размеренно мигал на белом фоне. На десять минут в комнате воцарила тишина, лишь иногда нарушаемая тихим треском в лампочке. Наконец Роджерс поднялся со стула и, мимолетным взглядом зацепив время в уголке экрана, поморщился – 19:18 неумолимо заявляли, что до назначенной встречи оставалось двенадцать минут. Покачав головой, Стив кликнул на «Сохранение», снял со спинки пиджак и стремительно вышел из квартиры, в голове уже прикидывая, какое оправдание лучше подойдет. Почему-то большинство людей не устраивало, что про встречу с ними забыли из-за работы над книгой. Людей вообще не устраивало, что про них забывали, даже если это и был какой-то незнакомец и виделись вы до этого лишь однажды.
За пару кварталов до назначенного места Стив остановился. Остановился – и запрокинул голову. В быстро сереющем небе появлялись первые белые пятна – звезды.
***
Роджерс, как и все остальные, не знал, как может быть иначе. Не знал – но желал знать. Жутко. До зажмуренных глаз и сжатых кулаков. До шатаний в сами-знаете-каких кварталах в поисках одного из “видящих”. Однажды он натолкнулся на пару и – ничего. Нет, женщина честно попыталась объяснить ему, смущенно улыбалась, хмурила брови, серая челка разметалась по ее лбу, когда она, страстно жестикулируя, пыталась донести. Стоявший рядом с ней мужчина успокаивающе погладил ее по спине и, смотря на Стива, примирительно развел руки.
- Прости, малец, ты же понимаешь – это с самого начала была провальная идея. Как можно объяснить глухому, что есть пение птицы или шорох ветра в траве? Как описать слепому, что такое солнце? Это нельзя описать, – на мгновение его глаза подернулись дымкой. – Но ты не должен отчаиваться! Верно, Триш? – мужчина с любовью посмотрел на жену, за ухо убрав ей прядь волос.
- Точно, - женщина кивнула и сжала запястье Стива в ободряющем жесте. – У тебя есть вся жизнь, чтобы найти ту единственную или единственного, - Триш пожала плечами, - кто окрасит твою жизнь. Главное не пропустить, - женщина заговорщицки наклонилась к нему и прошептала: - Глаза не обманут. А дальше все само сплетется.
Стив, до этого напряженно слушавший речь “цветных любовников”, слегка отстранился, приподняв удивленно брови:
- А что именно я должен искать? Свет какой-то, может быть, будет исходить от этого человека? Или что? – парочка, улыбнувшись, проигнорировала его вопрос и, взявшись за руки, ушла в тени домов.
- Серьезно?! – прокричал в сердцах Роджерс, пытаясь разглядеть в черных пятнах секунду назад ушедших людей. – Да черт возьми! - Стив потер кончик носа, постаравшись успокоиться. Вдохнув и выдохнув пару раз, он наклонился, оперся о колени и снова выпрямился. – Ладно, все нормально.
Обидней всего было то, что, возможно, если бы ему удалось разговорить «видящих», он мог бы узнать больше о том, что нужно искать. А теперь черта с два он еще их встретит.
***
Опустив голову и размяв затекшую шею, Стив заметил упавшую звезду. Вообще-то волшебный момент был уже потерян – да и не верил двадцатишестилетний Роджерс в подобную чушь. Маленький Стив – тот да. Подходил каждый вечер к окну, ждал, что вдруг, ну почему бы и нет, звездам ведь так скучно на одном месте, “упади звездочка, ну хоть самая маленькая, я же не что-то глупое попросить хочу, а вторую половинку души; мама говорит, на небе мы были единым целым, но, попав на землю, раскололись; верни, пожалуйста, ее на место – ко мне”. Звезды падали – редко, но все же – и Стив просил. Просил, вцепившись пальцами в подоконник и высовываясь наружу – а вдруг. Но нет.
И вот Стиву двадцать шесть, в отсеке с жизненным опытом у него два кусочка от сердца – Тони и Маргарет – и несколько так и не начатых отношений, а в кафе через несколько кварталов его ждет Шэрон – мягкие волосы, твердый взгляд. С первой встречи стало ясно, что она – не то, но, кажется, только Стив ищет свою идеальную вторую половинку. Шэрон же не против просто милого парня.
“ Книги? Как.. здорово. “ В такие моменты Стиву всегда просто хочется закрыть глаза и тяжело вздохнуть: больше всего Роджер ценит честность, а фальшь горько дерет носоглотку и оседает на языке. “А ещё ты чем занимаешься? Ну, помимо книжного хобби”.
Стиву двадцать шесть – и вот он опять загадывает желание. Оно просроченное, не вспомнить даже, куда звезда упала, но это неважно. Стиву двадцать шесть сегодня, а завтра – двадцать семь, и времени на поиски остается все меньше, Стив даже не знает уже, чего хочет больше: увидеть цвета или эту потерянную вторую половинку, “где ты пряталась так долго, искала ли меня, потому что я – да; но это неважно, потому что мы всегда будем вместе, ты чувствуешь? мы – единое целое теперь”. Ему двадцать шесть, его глаза крепко закрыты, и он молчит. Потому что все давным - давно сказано, Господи, верни то, что должно быть возвращено.
Должно быть, Стив изрядно поднадоел шишкам сверху, потому что через пару секунд его что-то со всей силы толкает и роняет на землю.
***
- Парень? Парень? Эй, не смей умереть у меня на руках, как какая-то барышня, я ведь даже не получил твой номер.
Стив открывает один глаз. Рядом лежит велосипед, из его багажника высовывается стопка газет. С каких пор по вечерам стали разносить почту?
Открыв второй глаз, Роджерс обнаруживает и вероятного владельца транспортного средства. Тот сидит на тротуаре на коленях, склонившись над Стивом.
- Спящая красавица, - облегченно улыбается, поднимается на ноги и протягивает Роджерсу руку. Стив мотает головой и поднимается сам – локоть на пиджаке порван, а на спине, похоже, будет-таки архипелаг из шишек, но в целом, все неплохо.
- Стивен, вообще-то, - Роджерс помогает поднять велосипед и сложить газеты, в его кармане тренькает телефон. Поддерживая велосипед за руль, Стив наконец-то обращает полное внимание на сбившего его парня. Тот выглядит донельзя смущенным, а его лицо все так же закрывает велосипедный шлем с каким-то новомодным забралом.
- Джеймс Барнс, - парень кивает и кладет руку на сиденье. – Слушай, неловко вышло, но ты сам встал посреди дороги, так что.
Стив фыркает от возмущения.
- Кого-то явно забыли научить извиняться, молодой человек, - Стив добавляет в голос несколько взрослых и достопочтенных, как ему кажется, ноток.
Его собеседник громко смеется и стягивает шлем, убирая со лба прилипшие от пота волосы.
- Уж не Бенджамин ли ты Баттон, дедуля, - отсмеявшись, парень закусывает губу, и та темнеет от прилитой крови. Его глаза все еще блестят смехом. – Ты прав, прости. Mea culpa, mea maxima culpa, - примирительно подняв ладони, Джеймс мягко улыбается. – Я бы предложил загладить вину кофе, но терпеть его не могу. А ты выглядишь так, будто спешишь куда-то. Ну, выглядел, по крайней мере, - протянув руку, парень осторожно поправляет лацкан на пиджаке Стива. - Видно, не судьба.
Несколько секунд Барнс задумчиво смотрит Стиву в лицо, потом качает головой и, сев на велосипед, что-то бормочет.
Стив подвисает. Что-то. Что-то. Что-то с глазами. Но чт.. Глаза не обманут.
- Они не были.. Подожди! – Роджерс срывается с места и бежит вслед за велосипедом.
Наверное, его крик все же достигает ушей Джеймса, потому что он недоуменно оборачивается, видит Стива, а потом его велосипед врезается в палатку с мороженым.
***
Когда Джеймс открывает глаза, над ним нависает Стив. Он все еще немного смазанный, так что приходится надавить на глаза, чтобы мельтешение успокоилось.
- Клянусь на своей фляжке, ты какой-то чертовски неудачливый человек! – Барнс хмыкает и качает головой.
Стив оседает на землю, осторожно поворачивает лицо нового знакомого за подбородок, опасаясь, что его сейчас вырубят за такую бесцеремонность, но тот молчит: Джеймс все еще пытается понять, что ему кажется неправильным в лице сидящего рядом человека.
- Тогда ты потеряешь свою фляжку, - Стив наконец убирает руки, но тут же кладет их на плечи Джеймса и притягивает его к себе, – потому что я самый везучий человек на свете.
- Твои глаза, - после секундной заминки неуверенно произносит Джеймс.
Стив молча кладет подбородок ему на плечо, зажмуриваясь и благодаря все упавшие звезды, которым он когда-либо загадывал желания.
- Знаешь, - продолжает Джеймс, - вообще-то Джеймс Барнс – это для кредиторов и скупщиков. Зови меня Баки.
Они сидят посреди тротуара, и на улице темнеет все сильнее. Стив мимоходом думает, что пропустил свидание – какая неловкость, нужно будет позвонить и извиниться. Баки в его руках теплый и настоящий, он тихо дышит, его губы приоткрыты и слегка обветрены – должно быть, у него привычка облизвать их.
Мимо проходят темные в вечерних тенях люди, на одной из газет отпечатался след от ботинка. Стив готов поспорить, что, если сейчас внезапно все озарится светом, он увидит, что люди больше не черно-белые, не серые. Но сейчас это неважно. Он впервые чувствует себя целым.
***
Через пару недель Стив поймёт, что у Баки глаза – цвета штормового моря. Или это у моря цвет, как у глаз Баки.
***
Через шестьдесят один год они окончательно засыпают вместе, перед этим посмотрев на последний закат.
***
“ ..Люди говорят, что это романтизм, просто глупые сказки. Они говорят это не только мне, но и тебе, тебе и тебе тоже. Говорят это каждому, кто не боится. Теперь наша очередь говорить. И я говорю: хватит бояться..”
кто бы знал, как мне стыдно хд
@темы: почеркушки зарисовочные, marvel, ипать, я ТВОРЕЦ