одна лея - три цента
16.05.2014 в 00:14
Пишет Leona:Здесь были магические слова "я тут подумала". Казалось бы. 
URL записи16.05.2014 в 00:12
Пишет Эстен Джальд:#
всё: Джальд&Леона
рпс, лёгкий селфхарм, порн визаут порн
~ 1 000 словКогда до Криса доходит, что он делает больно, тот он замирает, а потом вздрагивает, пытается прекратить, только ему не дают. Лоб идёт морщинами, он щурится, пытаясь уложить в голове происходящее, но не получается, потому что Себастьян цепляется за него, не пускает, отвлекает. Он закусывает губу — тоже до боли, похоже, это заразно, и совсем не понимает при этом, такое может нравиться.
А у Себастьяна улыбка шальная, довольная, только чуть подрагивает, и лицо напряжено, но зрачки во всю радужку, и держит крепко, Крис уверен, пульс у него бешеный. И можно же сказать, что он болен, Себастьян, что это ненормально и неправильно, вот только — Крис не может отвести взгляд, и руку, а Себастьян облизывается, будь он проклят. Выходит, что ненормальные и неправильные они оба.
И смотрит Себастьян так, будто знает, о чем думает Крис, выдерживает паузу, чтобы убедиться — когда разожмёт руку, Крис от него шарахнется. И Крис шарахнется — скорее всего — только Себастьян приваливается ещё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё. А вторая рука у Криса свободна, только до него доходит в тот же момент, что и до Себастьяна, и тот дёргается, цепляется и за вторую руку, окурок едет по бедру, осыпаясь, и они оба шипят — Себастьян от боли, наверное, Крис от перенапряжения.
Давит тишина, из звуков — только хрип, спёртое дыхание; давит запах, палёной кожи пусть нет, но у Криса богатая фантазия, и тяжёлый запах сигаретного дыма. Единственный вариант убрать эту чёртову сигарету приходит в голову неожиданно, и Крис просто сминает её в ладони; конечно же, это больно, конечно же, ему не нравится, он морщится, а Себастьян именно в этот момент припадает к его губам и целует так легко и нежно, так ласково, что Крис дуреет.
Ладонь Себастьяна поверх кулака Криса, внутри печёт, сам жар проходит быстро, но остаётся какая-то запоздавшая боль; а на губах — поцелуй за поцелуем.
— Доволен? — хрипит Крис.
Ему немного обидно, больно — и, на самом деле, он рад, что придумал выход, потому что даже сейчас, особенно сейчас, когда рука ощутимо болит, ему не хочется становиться причиной такой же боли у кого-то другого. У Себастьяна.
Что за чёрт его дёрнул?
Он поднимает руку Криса, так до сих пор не выпустил, и непривычно мягко разжимает пальцы. Проводит по обожжённой коже, и когда Крис невольно дёргается, хмурится, как будто это не он сейчас все это затеял.
— Не делай так больше, — приказывает Себастьян, и у Криса невольно ползут брови вверх.
Как, хочет сказать он, почему, зачем, ты же сам.
Но Себастьян уже ведёт по невредимой коже рядом с ожогом, и по контрасту его пальцы кажутся совсем холодными.
Он легко вскакивает, Крис цепляет ладонями, но Себастьян сбрасывает их, нетерпеливо почти откидывает и скрывается в ванной. Ожог на коже краснеет, немного жжёт, но прежде, чем Крис тянет ладонь ко рту, чтобы — ну, рассмотреть поближе, или облизать, он помнит что-то про целительные свойства слюны, как Себастьян зовёт его с порога.
В руках у него влажная тряпка и пачка пластырей.
— Я не понимаю, — делится Крис.
Ему кажется, что он звучит беспомощно, но именно так выглядит и сам Себастьян, когда смотрит на него — беспомощно, недовольно, растеряно, а ещё он поджимает губы, будто раздражён. Стоит без штанов, вообще голый, и у него на бедре след — россыпь небольших точек, ведь пусть сигарету Крис и не прижал, пепел осыпался горящими крошками. И, кажется, до этого Себастьян уже игрался с сигаретами — правда, без участия Криса.
Это вызывает смесь ревности и облегчения.
— Давай сюда, — велит Себастьян, а потом сам берёт за запястье, но при этом осторожно обтирает ожог, самым краем тряпки, и так же осторожно клеит пластырь.
Крис уже ничего не понимает.
Рука всё ноет, хоть и не так нещадно, и Крис снова смотрит на бедро Себастьяна, тянется к нему, но Себастьян перехватывает его руку. Крис замирает, вспоминая, чем это закончилось в прошлый раз, но он вроде больше не держит ничего, что могло бы причинить вред.
— Не трогай, — предупреждает Себастьян.
— Минуту назад ты не возражал, — огрызается Крис, потому что он уже накручен и на взводе.
Себастьян моментально перестаёт хмуриться, как будто он только этого и ждал.
— Это было не для тебя, — отвечает он. — А для меня. Так что условия тоже мои.
— Прежде чем выставлять условия, надо получить разрешение.
Себастьян мягче сжимает его руку.
— Ты бы всё равно согласился, — уверенно говорит он.
Его немного бесит это уверенность, а ещё то, что ничего нельзя перевести в шутку. Было бы так просто, такой хороший способ решения любой проблемы, но нет, не выйдет, потому что Криса за живое задевает вся ситуация.
Все эти перевоплощения Себастьяна — то он тянет на себя сигарету, то переживает так, будто Крис словил пулю вместо него, то приказывает с видом заядлого победителя, ведь Крис и так съест. Сделает всё, что нужно.
А Крис трёт лоб тыльной стороной ладони и выдыхает.
— Ты себя наказываешь за что-то?
— О, нет, — говорит Себастьян, — только не разговоры психоаналитика.
Крис сидит, Себастьян — над ним, но он отбрасывает в сторону полотенце, наклоняется и садится поверх Криса, заваливая его на развороченную постель.
— И снова, — говорит Крис в сторону, — всё на твоих условиях.
— Как всегда.
— Ты хоть понимаешь, что сеанса не избежать? — Вес чужого тела поверх приятный, сбивает немного с толку, но недостаточно, чтобы забыть обо всём. — Выкладывай.
— Есть такое простое слово — "хочется". — Он тянется к молнии на джинсах Криса, но тот перехватывает его руку — уже, наверно, десятый раз за час, такое ощущение, что они только этим и занимаются.
Хватают друг друга, то ли стараясь спасти от чего-то, то ли — совсем наоборот.
— И им можно всё оправдать?
— В данном случае им можно оправдать очень многое, — отвечает Себастьян, вырывает руку, и Крис тихо охает. Да, сейчас им действительно можно многое оправдать.
Себастьян снова задорно улыбается, и Крису хочется сказать: раз такой вариант тебя тоже устраивает, то что же ты, давай им и ограничимся, не надо так больше. Он тянется к голому бедру, где россыпью белеют мелкие шрамы, ведёт по приподнятой коже, по старым ожогам, будто они — новые, всё ещё горячие, так кажется, а Себастьян сипло дышит. Ему это нравится.
Пластырь, думает Крис, нужно содрать, и тогда уже всё будет окончательно безумно — прижать ожог к ожогу. Полчаса назад мысль об этом показалась бы ему дикой, сейчас он задумчиво смотрит на свою руку, а Себастьян качает головой.
— Ну нет, — говорит он. — Не думай даже.
— А тебе почему можно?
Себастьян наклоняется, почти ложится поверх, теперь его лицо совсем рядом, и говорит он, целуя в ухо, в мочку, чуть ниже.
— Потому что я делал это не раз, потому что это — моё, а твоё, — он поднимается, целует в ключицу, поверх надписи, — твоё — татуировки.
Татуировки, заворожённо думает Крис, а потом уже не думает, потому что Себастьян принимается за брюки всерьёз.
Татуировку он наносит спустя несколько дней, на бедре, россыпь звёзд — как отражение шрамов Себастьяна.
URL записи| Леона: я вот тут думаю. у себастьяна стэна нет татушек. крисэванс бы осудил |
| Джальд: а себастьян не делает татуровок, он себе сигаретой ожоги оставляет на бедре |
| Леона: ... |
всё: Джальд&Леона
рпс, лёгкий селфхарм, порн визаут порн
~ 1 000 словКогда до Криса доходит, что он делает больно, тот он замирает, а потом вздрагивает, пытается прекратить, только ему не дают. Лоб идёт морщинами, он щурится, пытаясь уложить в голове происходящее, но не получается, потому что Себастьян цепляется за него, не пускает, отвлекает. Он закусывает губу — тоже до боли, похоже, это заразно, и совсем не понимает при этом, такое может нравиться.
А у Себастьяна улыбка шальная, довольная, только чуть подрагивает, и лицо напряжено, но зрачки во всю радужку, и держит крепко, Крис уверен, пульс у него бешеный. И можно же сказать, что он болен, Себастьян, что это ненормально и неправильно, вот только — Крис не может отвести взгляд, и руку, а Себастьян облизывается, будь он проклят. Выходит, что ненормальные и неправильные они оба.
И смотрит Себастьян так, будто знает, о чем думает Крис, выдерживает паузу, чтобы убедиться — когда разожмёт руку, Крис от него шарахнется. И Крис шарахнется — скорее всего — только Себастьян приваливается ещё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё. А вторая рука у Криса свободна, только до него доходит в тот же момент, что и до Себастьяна, и тот дёргается, цепляется и за вторую руку, окурок едет по бедру, осыпаясь, и они оба шипят — Себастьян от боли, наверное, Крис от перенапряжения.
Давит тишина, из звуков — только хрип, спёртое дыхание; давит запах, палёной кожи пусть нет, но у Криса богатая фантазия, и тяжёлый запах сигаретного дыма. Единственный вариант убрать эту чёртову сигарету приходит в голову неожиданно, и Крис просто сминает её в ладони; конечно же, это больно, конечно же, ему не нравится, он морщится, а Себастьян именно в этот момент припадает к его губам и целует так легко и нежно, так ласково, что Крис дуреет.
Ладонь Себастьяна поверх кулака Криса, внутри печёт, сам жар проходит быстро, но остаётся какая-то запоздавшая боль; а на губах — поцелуй за поцелуем.
— Доволен? — хрипит Крис.
Ему немного обидно, больно — и, на самом деле, он рад, что придумал выход, потому что даже сейчас, особенно сейчас, когда рука ощутимо болит, ему не хочется становиться причиной такой же боли у кого-то другого. У Себастьяна.
Что за чёрт его дёрнул?
Он поднимает руку Криса, так до сих пор не выпустил, и непривычно мягко разжимает пальцы. Проводит по обожжённой коже, и когда Крис невольно дёргается, хмурится, как будто это не он сейчас все это затеял.
— Не делай так больше, — приказывает Себастьян, и у Криса невольно ползут брови вверх.
Как, хочет сказать он, почему, зачем, ты же сам.
Но Себастьян уже ведёт по невредимой коже рядом с ожогом, и по контрасту его пальцы кажутся совсем холодными.
Он легко вскакивает, Крис цепляет ладонями, но Себастьян сбрасывает их, нетерпеливо почти откидывает и скрывается в ванной. Ожог на коже краснеет, немного жжёт, но прежде, чем Крис тянет ладонь ко рту, чтобы — ну, рассмотреть поближе, или облизать, он помнит что-то про целительные свойства слюны, как Себастьян зовёт его с порога.
В руках у него влажная тряпка и пачка пластырей.
— Я не понимаю, — делится Крис.
Ему кажется, что он звучит беспомощно, но именно так выглядит и сам Себастьян, когда смотрит на него — беспомощно, недовольно, растеряно, а ещё он поджимает губы, будто раздражён. Стоит без штанов, вообще голый, и у него на бедре след — россыпь небольших точек, ведь пусть сигарету Крис и не прижал, пепел осыпался горящими крошками. И, кажется, до этого Себастьян уже игрался с сигаретами — правда, без участия Криса.
Это вызывает смесь ревности и облегчения.
— Давай сюда, — велит Себастьян, а потом сам берёт за запястье, но при этом осторожно обтирает ожог, самым краем тряпки, и так же осторожно клеит пластырь.
Крис уже ничего не понимает.
Рука всё ноет, хоть и не так нещадно, и Крис снова смотрит на бедро Себастьяна, тянется к нему, но Себастьян перехватывает его руку. Крис замирает, вспоминая, чем это закончилось в прошлый раз, но он вроде больше не держит ничего, что могло бы причинить вред.
— Не трогай, — предупреждает Себастьян.
— Минуту назад ты не возражал, — огрызается Крис, потому что он уже накручен и на взводе.
Себастьян моментально перестаёт хмуриться, как будто он только этого и ждал.
— Это было не для тебя, — отвечает он. — А для меня. Так что условия тоже мои.
— Прежде чем выставлять условия, надо получить разрешение.
Себастьян мягче сжимает его руку.
— Ты бы всё равно согласился, — уверенно говорит он.
Его немного бесит это уверенность, а ещё то, что ничего нельзя перевести в шутку. Было бы так просто, такой хороший способ решения любой проблемы, но нет, не выйдет, потому что Криса за живое задевает вся ситуация.
Все эти перевоплощения Себастьяна — то он тянет на себя сигарету, то переживает так, будто Крис словил пулю вместо него, то приказывает с видом заядлого победителя, ведь Крис и так съест. Сделает всё, что нужно.
А Крис трёт лоб тыльной стороной ладони и выдыхает.
— Ты себя наказываешь за что-то?
— О, нет, — говорит Себастьян, — только не разговоры психоаналитика.
Крис сидит, Себастьян — над ним, но он отбрасывает в сторону полотенце, наклоняется и садится поверх Криса, заваливая его на развороченную постель.
— И снова, — говорит Крис в сторону, — всё на твоих условиях.
— Как всегда.
— Ты хоть понимаешь, что сеанса не избежать? — Вес чужого тела поверх приятный, сбивает немного с толку, но недостаточно, чтобы забыть обо всём. — Выкладывай.
— Есть такое простое слово — "хочется". — Он тянется к молнии на джинсах Криса, но тот перехватывает его руку — уже, наверно, десятый раз за час, такое ощущение, что они только этим и занимаются.
Хватают друг друга, то ли стараясь спасти от чего-то, то ли — совсем наоборот.
— И им можно всё оправдать?
— В данном случае им можно оправдать очень многое, — отвечает Себастьян, вырывает руку, и Крис тихо охает. Да, сейчас им действительно можно многое оправдать.
Себастьян снова задорно улыбается, и Крису хочется сказать: раз такой вариант тебя тоже устраивает, то что же ты, давай им и ограничимся, не надо так больше. Он тянется к голому бедру, где россыпью белеют мелкие шрамы, ведёт по приподнятой коже, по старым ожогам, будто они — новые, всё ещё горячие, так кажется, а Себастьян сипло дышит. Ему это нравится.
Пластырь, думает Крис, нужно содрать, и тогда уже всё будет окончательно безумно — прижать ожог к ожогу. Полчаса назад мысль об этом показалась бы ему дикой, сейчас он задумчиво смотрит на свою руку, а Себастьян качает головой.
— Ну нет, — говорит он. — Не думай даже.
— А тебе почему можно?
Себастьян наклоняется, почти ложится поверх, теперь его лицо совсем рядом, и говорит он, целуя в ухо, в мочку, чуть ниже.
— Потому что я делал это не раз, потому что это — моё, а твоё, — он поднимается, целует в ключицу, поверх надписи, — твоё — татуировки.
Татуировки, заворожённо думает Крис, а потом уже не думает, потому что Себастьян принимается за брюки всерьёз.
Татуировку он наносит спустя несколько дней, на бедре, россыпь звёзд — как отражение шрамов Себастьяна.
@темы: перепост